Гарри Гаррисон - Крыса из нержавеющей стали. Кн.2

— Простите. У меня страшно болит голова. И в таком состоянии, как вы понимаете, тяжело отгадывать загадки.

Она прошла вперед, остановилась на расстоянии вытянутой руки. Она была действительно красивой. Такие Глаза, казалось, в них можно утонуть. Губы ярко-красные, полные… Я вздохнул, и осушил еще полбутылки, затем откинулся на сиденье, чтобы держаться подальше от этих глаз. Серьезная и лучезарная, она сложила на груди руки.

— Я желаю вам победы, потому что вы самый благородный на свете человек. Я искренне в это верю.

— Я верю, что я плут и обманщик, но благодарен вам за добрые слова. Однако полиция сотен планет скорей всего не согласится с вами.

— Я вас не понимаю, но я верю в вас. Скажите мне, почему вы пренебрегли своей безопасностью, вышли из машины и подвергли себя риску быть убитым?

— Мне больше ничего не оставалось делать. Этот солдат лежал под колесами машины. И погиб бы, когда мы двинулись вперед.

— Но вы рисковали всем и всеми из-за жизни этого человека. Разве жизнь так важна?

— Вы сами и ответили. А что может быть более ценным, чем жизнь? Это все, что есть у человека. И все, что есть у каждого из нас. Один короткий выстрел, и обрывается существование, и все, ничего позади и впереди. Все, что у вас есть, — это вы сами. Другого не дано.

Она покачала головой:

— Но моя религия говорит…

— Прекрасно. Я надеюсь, вы наслаждаетесь теологией. Я никогда не разубеждаю человека и хочу, чтобы уважали мои верования. Все очень просто. Я смотрю в лицо реальности. У меня только одна жизнь, и я должен много успеть. И отсюда четко следует, что если я верю в это, то я не могу лишать кош бы то ни было жизни. Только эгоистичные политики и религиозные тираны убивают людей, чтобы спасти самих себя. Живите и дайте жить другим, так я говорю. Помогайте хорошим ребятам и отбрасывайте плохих.

— Отлично сказано, пап, — сказал Боливар, появляясь за Флавией.

— Спасибо. Я начинаю думать, что вся эта затея не так уж и плоха, — он кивнул, однако смотрел не на меня, а на Флавию, которая тоже не отрывала от него глаз.

— Ладно, я чувствую, что не совсем здоров и сейчас просто упаду. Флавия, если вам не спится, почему бы вам не поговорить с Боливаром? Я уверен, что у него уйма вопросов об этой планете.

Они с воодушевлением закивали, а я тихо отошел. Я кивал сам себе. Внезапно меня посетило странное чувство — я не ощущал себя старым, но понял, что мои сыновья выросли и уже совсем взрослые. А может, это было действие лекарств или моей маленькой религиозной лекции.

— Возьми себя в руки, Джим, и думай только о приятном, — пробурчал я себе под нос, осторожно забираясь в спальный мешок. — Ты же планетный спасатель, и с тебя будут брать пример, а может, и лепить статуи.

Это была совсем неплохая мысль, и я заснул с улыбкой на губах.

Далеко после полудня наше войско проснулось и потребовало еды. Руку мою лихорадило, отчего я сразу почувствовал себя очень неуютно. Я долго выбирал между наркотиком и ясной головой и наконец остановился на ясной голове. Нужно было тщательно продумать план, исследовать множество вероятностей. Я покопался в порошковой яичнице, смешанной с дегидрированным беконом, быстро выпил кофеиновый конденсат. К тому времени, когда тарелки были вымыты, у меня было готово решение.

— Боливар, мы отправляемся на работу, — непререкаемым тоном позвал я. Мне показалось, что он с большой неохотой вырвал себя из общества обворожительной Флавии. Ах, молодость, молодость!

— Будь так добр и достань из багажника большую коробку, на которой написано «Топ секрет».

— Ура, наконец-то мы узнаем, что же там внутри.

Все собрались вокруг, глядя, как он достает громоздкую серую коробку. Я осмотрел замок. — Кто-то вскрывал.

— Это не я, — сказал он, — это Джеймс. Там, где работал я, остались оплавины по шву.

— Но вам не удалось его вскрыть. Не только содержимое контейнера является последним изобретением великого профессора Койпу и спецлаборатории Корпуса, но и сам контейнер практически невозможно вскрыть, замок неразбиваемый. После того, как я покажу большой палец, наберите правильный номер…

Верхняя часть контейнера отскочила в сторону, и все наклонились вперед, а я достал черную металлическую коробочку. Сверху в ней была дыра, сбоку выключатель. Я внимательно осмотрел ее.

— Не очень впечатляет, — фыркнула Ангелина.

— Только зрителей, моя любовь. Ты очень быстро изменишь свое мнение, потому что, то, что может делать эта коробочка, граничит с чудом. Это молекулярный экстрактор и восстановитель. Или МЭС, как его назвали создатели. Когда ты увидишь его в действии, ты будешь трепетать от страха и восхищения, — я покопался в контейнере и достал крошечный предмет. — Джеймс, а что ты скажешь об этом?

Он взял этот предмет, рассмотрел его со всех сторон, потом вернул мне.

— Очень точная копия модели тяжелой мортиры.

— Верно, но не совсем. Это настоящая мортира, уменьшенная в 99 раз. Нам остается только возместить недостающие молекулы, и она примет свои первоначальные размеры.

— Ты вправду не устал? Ты не хочешь отдохнуть? — спросила Ангелина. — Наверное, у тебя поднялась температура из-за раны.

— Смейся сейчас и покайся на досуге!

Я установил МЭС на землю, вытащил кабель, который подвел к миниатюрной мортире. На верх машины я поставил коробку с пластичным литником.

— Материалом может быть песок, камни, осколки, давайте, ребята, бросайте в литник, его нужно наполнить. Вот так, дайте мне знать, когда вы будете готовы. Отлично, начали!

Я повернул выключатель и стал ждать. Ничего не произошло. Я видел скептические взгляды, направленные на меня и машину.

— Терпение, — я дурачился. — Нужно время, чтобы молекулы вернулись на свои места — ах, вот оно, началось.

Зрелище было незабываемым; будто наблюдаешь, как надувается шар, только в этом случае мортира наполнялась не воздухом, а сталью. Уровень в воронке снижался, а мортира становилась все больше и больше, вырастая на наших глазах, будто мы смотрели сквозь трехпроекционный объектив с переменным фокусным расстоянием. Через минуту мортира приобрела свой обычный вид. Рев двигателей стих.

— Есть еще сомневающиеся? — спросил я, постучав по стволу, который зазвенел металлом.

— Это в самом деле грандиозно, пап, — сказал Боливар, вертя ручку корректировки, а Джеймс отводил глаза в сторону.

— Значит, мы можем брать с собой любое тяжелое орудие. Скажи…

— Держу пари, что там, в коробке, есть много интересных вещей, — закончил за него Джеймс.

— Разумеется, и сейчас мы используем одну из них. Только сначала приведем мортиру в ее прежний вид.

Я щелкнул выключателем в другую сторону, двигатели заревели, и мортира стала уменьшаться, из сопла струей посыпался песок, смешанный с пылью: