Гарри Гаррисон - Крыса из нержавеющей стали. Кн. 1

— Возможно, возможно. Но только не всем табуном сразу — Двигайтесь по нескольку человек к магазину и стойте там где-нибудь, чтобы вам был виден прилавок со сладкими плитками. Будьте там ровно в 15.00, и вы что-нибудь да увидите!

После этого я разогнал ватагу и стал наблюдать за кабинетом директора. Как только Смелли исчез за дверью, я со всех ног помчался в раздевалку и отпер его кабинку.

Сработано превосходно. Я даже горжусь собой, потому что это был мой первый преступный сценарий, который я приготовил для других. Они об этом и не подозревали. В назначенное время я подрулил к прилавку со сластями у Мингса, старательно не замечая своих заговорщиков, которые тоже изо всех сил старались делать вид, что не обращают на меня внимание. Совершенно расслабленным движением (ненапряженным жестом) я положил книгу на прилавок поверх конфет и нагнулся, чтобы завязать шнурок на ботинке.

— Попался! — закричал самый большой и сильный из них, хватая меня за воротник пальто.

— Держи его! — радостно вопил другой, сграбастав книгу.

— Что ты делаешь? — хрипло прокаркал я — мне оставалось только хрипеть, потому что пальто тесно сдавило мне горло, так как я оказался почти подвешенным на воротнике. — Вор отдай мою книжку по истории, она стоит целых семь долларов, ее купила мне моя мамочка на деньги, которые она заработала, вытряхивая иглы свинобразов из их подстилок!

— Книжку? - здоровый хулиган ухмыльнулся. — Мы знаем, что это за книжка. — Он схватил обе обложки и рванул их. Книга открылась, и надо было видеть выражение его лица, когда из нее посыпались страницы.

— На меня наговорили, — пропищал я, расстегнув пальто и выпав из него, растирая одновременно ноющую шею. — И наговорил тот, кто хвастал, что использует данное приспособление для своих собственных гнусных целей. Он стоит вон там, его зовут Смелли. Хватайте его, ребята, покуда он не убежал.

Смелли только и оставалось, что стоять и изумленно таращить глаза, когда проворные руки его ровесников тесно сомкнулись вокруг него. Учебники рассыпались по полу, и коробка, имитированная под книжку, раскрылась, извергая из себя содержимое из сладких плиток с наполнителем. Это было просто замечательно. Слезы, и взаимные обвинения, и крики. А также прекрасный способ отвлечь внимание. Потому что в этот день я провел полевые испытания своего нового приспособления — Поглотителя Конфет Номер Два. Я долго и упорно работал над его изобретением, взяв за основу бесшумный вакуумный насос, камера которого находилась в моем рукаве. Я поднес руку к сахарным плиткам — фьють! — и первая из них исчезла из виду Она осела где-то в моих штанах, или лучше сказать внутри отвратительнейших брюк-гольф, которые мы обязаны были носить в качестве школьной формы. Они висели на мне мешком и были прихвачены чуть выше лодыжки тугой эластичной резинкой. Сладкая плитка благополучно провалилась в них, за ней последовала другая, потом третья. Если бы я только мог остановить этот насос. Но слава богу, Смелли продолжал вопить и сопротивляться. Все внимание было приковано к нему, а не ко мне в этот момент, когда я никак не мог справиться с выключателем. Тем временем насос продолжал засасывать конфетки с наполнителем, и они, едва успевая проскакивать по рукаву, падали мне в штаны. В конце концов мне удалось выключить его, но если хоть кто-нибудь удосужился бы посмотреть в мою сторону! Пустой прилавок и разбухшие формы моих ног могли бы вызвать определенное подозрение. Но, к счастью, никто не удосужился. Я выскочил на улицу через вращающиеся ворота со всей быстротой, на которую был способен. Как я уже говорил, мне всегда приятно вспоминать об этом. Это, конечно, не объясняет, почему я сегодня, в день своего рождения, принял такое важное решение, как сорвать банк. И быть пойманным. Полиция наконец выломала двери и толпой ввалилась в помещение. Я поднял руки вверх над головой и приготовился встретить их с самой приветливой улыбкой.

День моего рождения, — вот главная причина. Мой семнадцатый день рождения. Семнадцатилетие здесь на Бит О’Хэвен — это очень важный момент в жизни молодого человека.

Судья наклонился вперед и пристально посмотрел на меня, взгляд его не был злым и враждебным.

— Ну, а теперь, Джимми, давай расскажи мне, зачем тебе понадобилось разыгрывать эту глупую шутку.

Судья Никсон имел летний домик на реке, недалеко от нашей фермы, и я очень часто приходил к его младшему сыну, поэтому судья был со мной прекрасно знаком.

— Мое имя Джеймс ди Гриз, судья. Не нужно фамильярностей.

Можете себе представить, какая густая краска залила все его лицо. Огромный красный нос торчал, словно лыжный трамплин, и ноздри бешено раздувались.

— Тебе следует быть более почтительным в зале суда! Тебе предъявлены серьезные обвинения, мой мальчик, и лучше было бы, если бы ты держался в рамках приличия. Я назначаю Арнольда Фортескью, общественного защитника, твоим адвокатом…

— Мне не нужен адвокат — и уж в особенности я не нуждаюсь в услугах старика Скью, который так давно не может жить без спиртного, что на свете не осталось ни одного человека, который бы видел его хоть раз трезвым…

С галерки послышался чей-то серебристый смех, приведший судью в крайнюю ярость.

— Тишина в зале! — заревел он, ударив молоточком с такой силой, что отломилась ручка. Он бросил обломок через весь зал и сердито посмотрел на меня. — Ты испытываешь терпение суда. Адвокат Фортескью уже назначен…

— Только не мной. Отошлите его обратно в Муниз Бар.

Я признаю себя виновным по всем статьям, и вверяю свою судьбу самому гуманному и справедливому суду на свете.

Он глубоко вздохнул, заметно вздрогнув при этом, и я решил его немного успокоить, пока его не хватил удар, и он не упал в обморок; тогда получится, что в ходе судебного разбирательства были допущены нарушения процессуальных норм, а это отнимет еще бог знает сколько времени.

— Прошу прощения, судья, — я опустил голову, чтобы скрыть едва, сдерживаемую улыбку. — Но я совершил проступок и должен понести наказание..

— Ну, вот, так-то лучше, Джимми. Ты всегда был смышленым парнем, и мне просто не хотелось бы видеть, как пропадают зря все твои способности. Ты отправишься в исправительную колонию для подростков сроком не более, чем…

— Простите, ваша честь, — прервал его я. — Это невозможно. О, если бы я совершил мои преступления на прошлой неделе или даже в прошлом месяце! Закон очень строг в этом отношении, и мне не уйти от наказания. Сегодня день моего рождения. Мне уже семнадцать.

Я здорово сумел осадить его. Охрана терпеливо ждала, пока он набивал вопросы на своем терминале. Репортер местной газеты «Голос» в это время тоже усердно работал над своим портативным терминалом, загоняя в компьютер, наверное, целую историю. Судье не пришлось долго ждать ответов. Он глубоко вздохнул.