Сергей Трофимов - Грёзы Марка

Майор по-доброму потрепал меня по щеке.

— Мир меняется, но правила игры остаются прежними. Пусть ребята в белых халатах тужатся у конвейеров и забрасывают мир своими новыми игрушками. Пусть они щупают твои мозги и в пыль перетирают мысли и чувства. Нам нечего бояться их пробирок и компьютеров. У нас, вояк, есть кое-что получше. У нас есть тактика и стратегия боя! Бесценная мудрость, которая от начала времен сопровождала людей, и будет сопровождать нас в будущем!

Я кивнул и налил ему еще. Майор одобрительно хмыкнул.

— Владея наукой войны, я без всяких сканеров могу просчитать их ходы. Сначала они будут говорить тебе, что ты необыкновенный парень. Что тысячи не могли, а ты даже не заметил, как сделал. Они будут утверждать, что для этого требуются годы, а у тебя получилось сразу. Но, мальчик мой, это старо как мир. Дырявая лохань обычных манипуляций человеческим сознанием. Разве я не прав?

Я снова кивнул и усмехнулся.

— Они мне так и сказали, майор. Какие-то там врожденные способности.

Он засмеялся, хлопнул себя по колену и залпом осушил стакан.

— А знаешь, что будет дальше? Они всучат тебе бабу, которая залезет в твои штаны, а затем повяжет по рукам и ногам.

Его хриплый надрывный смех наполнил маленькую комнату.

— Хотя это тебе сейчас не помешает, верно? Вас так долго держали на сухом пайке, без женских ласк и томных вздохов, что ты теперь и танк под собой задавишь. Эх, молодость, где ты, мать твою…

Он потер покрасневшее лицо и вдруг сказал почти трезвым голосом:

— Марк, ты должен пройти через это дерьмо. Прорвись, сынок. Ты последний из тех, кого я учил. Последний и самый лучший! Самый дорогой! А карантин — это только начало. Дальше откроется путь к власти. Путь в то место, где решают, каким быть этому миру. Я хочу, чтобы ты пробрался туда. В тебе живет дух нашей школы — дух истинного служения Родине! Борись за былое величие страны! Вставь этим гадам по самые помидоры…

А затем был второй день и второй укол. Слова майора воплощались в реальность.

Тот дождливый месяц я провел в горах. Русские перекрыли дороги блокпостами. Обстрелы города прекратились, но на улицах по-прежнему шли бои, и мать не верила в счастливый конец. В одной из стычек мне прострелили плечо, поэтому родители решили отправить меня в далекое селение, где жила тетка моего отца.

При зачистках города погибло много наших родственников и друзей. Малышку Фино нашли в кустах у дамбы с оторванными ногами. Она подорвалась на мине, умерла от потери крови, и тетя Гули стонала и плакала за тонкой кирпичной стеной. Я научился засыпать под обстрелом, но женский плач — это худшая из мук. Так что споров об отъезде не было.

Дорога заняла шесть дней и вымотала меня до предела. Селение показалось мне маленьким и жалким. После объятий и долгих расспросов милой старушки я долго не мог уснуть. В комнату вползала ночь. Светились окна соседнего дома. За выступом скалы виднелся силуэт древней башни, и дождь тихо шумел в листве под унылый и отрывистый лай собаки.

Моя печаль затопила весь мир. Я вспоминал ребят, наш боевой отряд и то, что от него осталось. Как получилось, что радость и счастье ушли от людей? Тогда все было простым и обычным, и только теперь минувшие дни откликались в сердце словами чудесной сказки.

А потом в мои грезы вкатился танк, надвигавшийся на меня с кошмарной неотвратимостью. Он медленно полз вперед, превращая сон в затянувшийся и навязчивый фильм. И еще мне снилась сторожевая башня, которая плыла в развалах вечерних туч.

Меня разбудили голоса. В соседней комнате хозяйка принимала гостя.

— Это ты? В такой дождь?

— Я пришел за тобой.

— Куда мы пойдем, Сото? Там же ливень.

— Если ливень мешает тебе, давай подождем, — ответил мужской голос.

— Как странно блестят твои глаза. Скорее расскажи, что случилось?

— Это опять будет сказка. Почему ты так любишь слова? Все, о чем я говорю, можно пощупать руками. Надо только выйти за дверь, прямо в ливень.

— Какой ты смешной, Сото. Мне нравится слушать сказки, потому что они твои.

Тихо поднявшись с постели, я подкрался к двери. За столом на шатком табурете сидел старик. Седые мокрые волосы, красивое лицо и голос, который манил в неведомую даль.

— Утром меня разбудил шум дождя. Порывистый ветер раскрыл окно, и крупные капли забарабанили об пол. Я подошел, чтобы закрыть раму, и замер на месте. Меня разглядывало черное облако. Это был равнодушный взгляд, который зацепился за фрагмент скучной сцены. Я видел свое отражение в холодных глазах облака — свое изумленное лицо и растрепанные волосы. А за мной стояла убогая чернота моей каморки. И облако знало, что едва закроется окно, чернота комнаты набросится на этого смешного человека, швырнет его на помятое ложе и погасит серостью потолка последние искры изумления во взоре. «Нет!»— крикнул я облаку.

«Нет!»— крикнул я черноте в углу. — «Вас обмануло ваше знание!» Но только ливень был рад моему прозрению. Он обнял меня своими струями, и мы понеслись с ним по тропе навстречу черным тучам. «Облако считает себя недосягаемым и надменно смотрит на нас», — шептал мне ливень. — «Оно не знает, что теперь мы вместе».

И мы карабкались вверх по горе, питая друг друга яростью и устремлением. Облаковисело над нами. Оно хохотало нам в лицо, но в его глазах уже не было равнодушия. Молния шипела: «Тщетно!» Грохот грома сотрясал мое тело. Но на помощь пришел ветер вершин. Он понес нас с собой, и высота горы покорилась.

Стремительность ливня, мое безумие и постоянство ветра! Как радовались мы своей силе! Однако с победой пришла разлука, и ливень оставил нас. Он достиг желанной цели: облако приняло его в свои объятия. И ярость моя прошла. «Куда идти дальше? Зачем?»— спросил я у ветра.

И тут я увидел чудо. Среди свинцовой тяжести туч мелькнул кусочек голубого неба. Внизу шумел водопад, и шлейф брызг сиял в лучах солнца. Крик восхищения сорвался с моих уст. «Я принимаю этот путь, о, вольный ветер! Но там внизу остался человек, которого я люблю. И сейчас мне надо рассказать ему о синеве бескрайнего неба. Быть может, он тоже разделит нашу дорогу».

Я пришел за тобой. Ветер ждет нас в горах, и ливень торопит за дверью.

— Какой ты смешной, Сото, и как печальны твои сказки. Взгляни на меня. Я уже стара, чтобы бегать по скалам.

— Это тревожность туч состарила наши тела. Но я знаю истину голубого неба и говорю тебе: там нет пределов, нет старости, и нет морщин. Есть звезды, манящие ввысь! Есть безграничность пространства и радость ликующей жизни!

— Мне хочется верить тебе, Сото. Но путь твой не для меня. Спасибо, что зовешь за собой. И прости, что зов твой не принят.

Скрипнула дверь, и старик ушел. В окно было видно, как грустно он брел по дороге.