Михаил Борисов - Динокко

— О чём разговор. — Майк повернулся. — Тем более, что я всё равно хотел пристать к тебе с кое-какими вопросами… Сигарету?

— Нет, спасибо.

Они немного помолчали, глядя вниз на прячущийся в дожде городок.

— Глен, ты давно здесь?

— Как тебе сказать… Не знаю. Наверное, давно.

— Это что, такая шутка для приезжих?

— Да нет, я действительно не знаю. Здесь мало кто считает дни. Здесь просто живут, не расходуя силы на то, чтобы подсчитывать прожитое. Иногда здесь идёт дождь, как сейчас. Изредка выпадает снег, и жизнь замирает, даже птицы куда-то прячутся. Тогда Ита опускает навес и убирает внутрь стулья; она разжигает камин, и в полуподвальном кафе, где пляшут по стенам отблески, становится очень уютно. Чаще светит солнце. Жители распахивают окна и прогуливаются от фонтана до парка — того, что слева от площади; пахнет ветром и дикими цветами, что распускаются у подножия гор… Но этих дней никто не считает, здесь не принято. Не считаю и я, так что не могу ответить на твой вопрос.

— Понятно. — Сказал Майк, немного озадаченный такой речью хозяина. — Что ничего не понятно. Но ведь когда-то ты сюда попал, правда? Это ты помнишь?

— Прекрасно помню. — Глен обернулся к собеседнику, и Майк решил, что лицо его вовсе не такое незапоминающееся, как показалось сначала. — Я появился, когда один очень могущественный… человек пожелал, чтоб я оказался там, где мне будет хорошо. Вышло так, что я оказался здесь, и я этому несказанно рад.

— Ладно. — Майк потихоньку начал терять нить разговора. — Ты не коренной житель, ты сюда пришёл…

— Разве я сказал — пришёл? — Глен улыбнулся.

— Ага. — Сказал Майк. — Допустим, появился. По твоим меркам — давно, или, если я правильно понимаю, чёрт знает сколько лет назад. И всё это время ты сидишь здесь?

— Это место не хуже любого другого. — Глен улыбнулся. — К тому же я нашёл себе очень увлекательное занятие. Сюда время от времени попадают путешественники, передвигающиеся самыми экзотическими способами, вроде твоего. Один приехал в повозке, запряжённой парой очень странных животных — у них были такие бороды, подметавшие дорогу, очень толстые ноги и умные глаза. Когда повозку распрягли, никто не знал, нужно ли за этими животными ухаживать и как это делать. Они куда-то разбрелись…

— Вот так рождаются нездоровые сенсации, — встрял Майк.

— …а повозка осталась — она стоит во дворе у старого Талохо, её очень любят птицы и дети. Некоторые путешественники приходят пешком. Всем желающим я предоставляю жильё и еду, мне интересно с ними — и что-то мне подсказывает, что им тоже интересно здесь. Как видишь, у меня нет поводов скучать. К тому же, эта жизнь гораздо лучше той участи, что меня подстерегала, но об этом я не хотел бы говорить.

— Ладно. — Опять сказал Майк. — Допустим. Допустим, что у здешних жителей нет календаря, хоть это и немыслимо. Допустим даже, что по какой-то ошибке этого места нет на карте. Но я заметил ещё одну вещь. У меня сел телефон, и я искал розетку, чтобы воткнуть зарядку. Так вот, я не нашёл ни одной розетки ни в комнате, ни в подвале — как ты мне это объяснишь? Только не говори, что здесь нет электричества.

Глен пожал плечами.

— Не знаю, о чём ты говоришь, Майк. Здесь есть всё, что необходимо. Для того, чтобы приготовить еду или осветить помещение, достаточно огня. Насколько я знаю, весь город живёт точно так же.

— Ты попался. — Майк покачал головой. — Глен, ты попался. Я видел канатную дорогу. Она что, святым духом приводится в действие? Или, может, дровами?

— Ах, это. — Глен улыбнулся. — Ты говоришь про ту штуку, где на тросах висит кабинка, да? По правде сказать, мало кто видел, чтобы она когда-нибудь двигалась. Но если она вдруг оживает — значит, в Динокко наконец пожаловал его создатель. Город скучает без него, а он не часто жалует эти места своим появлением…

— Создатель? — Майк достал ещё одну сигарету. — В смысле — строитель? Архитектор?

— Можно сказать и так. Но «создатель» будет правильнее. — Непонятно ответил Глен и поднялся. — Пойду займусь делом. На ужин будут холодные блюда, так что можешь спокойно бродить хоть до полуночи. Я тоже могу уйти по делам, всё будет на столе.

На перекрёстке Майк раздумывал недолго. Дождь стих, кое-где в просветах облаков появилось чисто промытое небо. Пахло влажным деревом и травой. Майк повернулся и пошёл вверх по дороге — туда, где, по его представлениям, должен был находиться перевал. Брусчатка сменилась разбитым асфальтом. Кроны высоких деревьев смыкались друг с другом, дорога петляла, обвиваясь вокруг горы. Примерно через час, запыхавшись, Майк обнаружил, что не так давно уже проходил этот поворот. По правде сказать, он не очень этому удивился, с самого начала ожидая чего-то в этом роде. Чтобы убедиться окончательно, он опять попёрся вверх, следуя поворотам дороги. Ветки вверху сплетались в зелёный туннель, солнце едва пробивалось тоненькими лучиками. Направо, ещё раз направо; вот тут торчал какой-то пень, теперь налево и вверх… привет старым знакомым — вот поваленное дерево, а вот куст, похожий на испуганного дикобраза. Опять вернулся к тому, с чего начал.

— Ну и ладно. — Сказал он, усаживаясь на обочину. — Так даже интереснее. Кто тут у нас всю жизнь мечтал о чудесах? Вот, получите на блюдечке…

В мятой пачке осталось четыре сигареты. Одну он выкурил здесь, другую — спускаясь вниз по дороге и проходя мимо гостиницы. Мотоцикл стоял под навесом, укоризненно глазея на хозяина. Майк только пожал плечами, не останавливаясь.

На площади Майк опять задержался у фонтана, раздумывая, куда двигаться дальше. Исследовать другой конец дороги смысла не было — наверняка там ждало то же самое. Поэтому он просто прошёл до первого попавшегося переулка, свернул куда-то — почему-то теперь он был уверен, что не заблудится — и через пару минут оказался в тупике. Напротив обосновался дом с гостеприимно распахнутой дверью; прямо на улице, под деревом с роскошной кроной, стояли несколько столиков. Майк уселся за свободный, оглядываясь вокруг. Всё это казалось сном, и очень не хотелось просыпаться.

Вечер уже спустился с гор, густо подкрасил розовым стены домов. Где-то вверху скрипнул флюгер. Майк поднял глаза и увидел девушку, которая шла к нему с подносом. Сердце бухнуло в груди и остановилось.

— Ты? — Едва смог промолвить он и полез за сигаретой задрожавшими руками.

Девушка стояла рядом, легко улыбаясь ему. На подносе стояла розовая чашечка, над которой поднималось облачко взбитых сливок. Те же глаза, те же ямочки на щеках, может, только волосы чуть длиннее. Майк спохватился, вскочил.

— Ты как здесь?… Что я спрашиваю, чушь какая-то. Сядь, давай поговорим…