Дэйв Вулвертон - Мой путь в рай

Мне снилось, что иду по незнакомому мосту, под которым по узкому руслу течет вода. По берегам ручья сидят большие черные крабы, дразнящие женщины, и собирают тростник. Трава на склонах цвета гагата, и повсюду сладкий запах Пекаря.

На расстоянии я вижу человека, седовласого старика, одетого в хороший серый костюм. Держится старик с достоинством и грацией. Украдкой поглядывает на меня через плечо, потом уходит за изгородь. Сердце мое бьется часто. Я чувствую, что знаю этого человека, и в то же время не могу узнать его. Если бы только увидеть его лицо! Мне нужно его присутствие.

А я в грязном потном защитном костюме, словно тренировался на этом поле. Я бегу за этим человеком, бегу к изгороди и кричу:

- Сеньор, сеньор! Можно мне поговорить с вами?

Но когда я добегаю до места, где он был, его там уже нет. Я бегаю по сторонам, ищу его и вижу далеко, он разговаривает с молодой женщиной, восхищается цветами сливы: розовые цветы льются со стволов, как вода в фонтане. Я зову его, а он скрывается среди деревьев. Молодая женщина начинает оглядываться, ищет, что встревожило пожилого джентльмена, а я бросаюсь за ним.

За сливами тропа, обрамленная роскошной травой. Человек идет по этой тропе к сосновому лесу, он слишком далеко от меня, чтобы я мог его окликнуть. Я иду за ним, но боюсь углубляться в темный лес. Но все же вхожу в лес и вижу тропу, заросшую мхом: по ней почти не ходят. Зову его, и мой голос звучит глухо среди сосновых игл. Я спотыкаюсь о небольшие ветви, они ломаются, как кости. Тропа видна плохо, и несколько раз мне кажется, что я ее потерял. Но я продолжаю преследование и еще дважды вижу на расстоянии серую фигуру.

Наконец я оказываюсь на небольшой поляне и вижу маленький домик с деревьями папайа и орхидеями во дворе. Это мой дом в Панаме, а из-за него слышится свист: поезд на магнитной подушке пересекает озеро Гатун. Прекрасный вид, и очень приятно оказаться дома.

Я иду к своему дому, открываю дверь и вдыхаю знакомый запах. Смотрю на то место на полу, где умер Эйриш: никаких кровавых пятен, вообще никаких следов его существования. Но при виде этого места меня охватывает сильное беспокойство, огромная пустота. Я слышу голоса, девочка Татьяна смеется над чем-то, и вижу на верху лестницы Тамару; прямая и прекрасная, она сидит за столом и восхищенно смотрит на старика, который тоже сидит за столом, но спиной ко мне.

Я кричу:

- Сеньор! Прошу прощения!

Тамара с ужасом смотрит, как я поднимаюсь по лестнице, пачкая перила своими грязными руками. Татьяна тоже сидит за этим столом, она откидывается в кресле и хочет убежать. Старик Анжело поворачивается лицом ко мне, глаза у него живые и яркие. Он рассержен моим приходом.

- Убирайся, злая собака! - кричит он. - Почему ты гонишься за мной?

Я отступаю, пораженный его гневом. Гляжу на потрясенные лица друзей. И не знаю, что ответить. Достаю из кармана револьвер и стреляю ему в лицо.

Когда я проснулся, дождь прекратился и небо расчистилось. Воздушные шары Гарсона поднялись высоко. Мы отдыхали. Гарсон хотел, чтобы мы отдохнули перед встречей с ябадзинами; и столь же важно было не очень удаляться от Кимаи но Джи. Он хотел, чтобы ябадзины решили: мы, как стервятники, ждем, пока ябадзины сразятся с самураями Мотоки, а потом нападем на уцелевших. Не хотел, чтобы они поняли, что мы собираемся напасть на Хотоке но За. Пусть поймут только тогда, когда у них уже не будет горючего для возврата.

Перфекто все утро следил за мной, бросал на меня сердитые взгляды. Я ждал, что он заговорит. Мавро пошел к друзьям, а Завала и Абрайра ушли мыться к ручью, оставив нас с Перфекто наедине.

- Анжело, - сказал он, - я видел, как ты вечером разговаривал с Абрайрой. - На лице его отражался едва сдерживаемый гнев, и я подумал, может, он сердится из-за того, что я провожу время с Абрайрой. Что-то такое я видел в его взгляде, когда он смотрел, как Абрайра помогает мне одеваться. Может, у него самого на нее виды? Он продолжал: - И несколько дней назад ты пошел погулять с ней, вместо того чтобы идти со мной в баню. Поэтому я должен спросит тебя: кто твой ближайший друг?

Он ревновал к Абрайре. С его обостренным чувством территориализма мне следовало этого ожидать.

- Ты мой ближайший друг среди мужчин, - ответил я. - Абрайра мой ближайший друг среди женщин.

Он смотрел в землю. Понимал, что у него никогда не могут быть такие отношения со мной, как у Абрайры. Я подумал, все ли привязавшиеся химеры так ревнуют. Может, кончится тем, что они будут сражаться друг в другом за мое внимание? И еще я понял: и Перфекто, и Абрайра ищут моего внимания с тех пор, как я вышел из криотанка. Оба стараются советовать мне, предостеречь меня, удовлетворить мои эмоциональные и физические потребности. Оба пытаются стать моими лучшими друзьями, кому я доверяю.

- Если ты женишься на Абрайре, - сказал Перфекто, - можно, я буду жить рядом? Помогать тебе обрабатывать сад или просто приходить поговорить и выпить пива?

- Тебе всегда будут рады в моем доме, - ответил я. - Ты мой лучший друг.

Перфекто ненадолго задумался.

- Хорошо, пока ты помнишь, что я твой лучший амиго

Через несколько минут вернулась от ручья Абрайра, и Перфекто крикнул ей:

- Абрайра! Я лучший амиго Анжело, а ты его лучшая амиго!

После встречи с незнакомыми животными накануне вечером я не мог представить себе, что останусь на этой планете на всю жизнь. Гарсон сказал, что даже если мы победим ябадзинов, на Землю мы не сможем вернуться. Я не мог представить себе этого. Боялся, что забуду, какова Земля. Вспомнил, как хорошо было мне во сне в Панаме, какое спокойствие охватило меня дома. Да, я оставил себя там. Утратил способность сочувствовать, когда убил Эйриша. И подумал: найду ли себя вновь, если вернусь домой, в Панаму? Больше всего мне хотелось создать в мониторе для сновидений совершенно новый мир, иллюзию Панамы, какой она была, когда я ее покинул.

Позже я взял свой монитор и пошел к лагерю Гарсона. Никаких опасных животных не встретил, хотя много раз слышал шуршание в кустах: там существа размером с морскую свинку рылись в опавших листьях. В лагере Гарсона горел большой костер, вокруг сидело сотни две наемников. Они обменивались шутками. Холод миновал, но все равно у костра было хорошо. Тамара сидела рядом с Гарсоном в своем инвалидном кресле. На ней единственной был полный защитный костюм. Гарсон ни на минуту не выпускал ее из вида. Можно было почти физически увидеть невидимый ремень длиной в пять метров, надетый на шею Тамары; конец ремня держит в руке Гарсон. Я знал, что Гарсон не позволит мне поговорить с нею наедине. Однако он, казалось, думает о чем-то другом.

Гарсон рассказывал забавную историю о человеке, который еженедельно после боя быков ходил в ресторан в Мехико и заказывал heuvos fritos de guey, бычьи яйца. Так продолжалось несколько недель, и этот человек был очень доволен, но однажды официант принес ему тарелку, и на ней были не большие яйца, которые ему так нравились, а маленькие, размером в лесной орех. Тогда человек спросил официанта: