Виталий Забирко - Путевые записки эстет-энтомолога

Броуди вышел, за ним последовали хейриты с сейфом, последними покинули зал ионокцы. Возле двери ионокцы приостановились и степенно кивну-. ли на прощание. Степенность получилась плохо, в ней было больше механического, чем живого, но мне на подчеркнутую отчужденность ионокцев было наплевать. Не с ними мне предстояло каждый день общаться на протяжении месяца, а с Броуди.

Лишь только экспертная группа показалась в окне на пути к причалу, Мальконенн преобразился. Схватил бокал, залпом выпил шампанское, трясущимися руками налил еще и снова выпил.

— И не глядите на меня так! — взорвался он, метнув в мою сторону яростный взгляд. — Я дал слово, что в ваше отсутствие грамма спиртного в рот не возьму — так и будет! Но вы еще находитесь здесь!

Я тяжело поднялся с кресла. Напрасно я остался. Напрасно вообще связался с этим неуравновешенным человеком — похоже, в своих обещаниях он придерживался единственного принципа: «Мое слово — что хочу, то с ним и делаю. Хочу — дам, хочу — заберу». Все, что я намеревался сказать ему перед отлетом, мгновенно выветрилось из головы. Ни к чему мои наставления — получится пустое сотрясение воздуха.

Алкоголь сделал с Мальконенном свое дело, и нервное напряжение отпустило крелофониста. Он обмяк, на лице выступила обильная испарина.

— Сдержу я слово, сдержу… — куда-то в сторону пробормотал Мальконенн, вытирая платком лицо.

Скорее, пытался убедить самого себя не отступаться от принятого решения, чем доказать мне свою твердую волю. Какая, к черту, у него воля? Тем более твердая…

Я молчал.

Мальконенн спрятал платок, тяжело вздохнул и посмотрел на меня.

— Что ж, Бугой, — сказал он, — договор подписан, отступать поздно. Время пошло. С богом. — Он на мгновенье запнулся, а затем неожиданно добавил: — Хоть я в него и не верю.

— Я тоже неверующий, — ровным голосом, почти как бесстрастный ионокец, произнес я, развернулся и вышел. Хотелось, чтобы навсегда, но сюда еще предстояло возвращаться.

Наконец-то я понял причину спонтанно возникшей антипатии к Тотту Мальконенну. Его знаменитый дед был таким же страстным коллекционером, как я. И хотя я сам ничтоже сумняшеся предложил использовать один из ценнейших экспонатов антикварной коллекции Мирама Нуштради для провоза контрабанды, мне ужасно не хотелось, чтобы наследником моей коллекции экзопарусников оказался такой вот Мальконенн. С души воротило от подобной вероятности.

Катер, на котором комиссия прибыла на виллу Мальконенна, представлял собой автономный отсек галактического лайнера-трансформера, рассчитанный на барражирование между кораблем-маткой и космостанциями без посадки на планетоиды, не оборудованные унифицированными причально-стыковочными створами. По своим габаритам отсек соответствовал апартаментам высшего класса, однако, войдя внутрь, я увидел на стене голограмму планировки и понял, что ошибся. Но ненамного. Это был отсек экстракласса из десяти комнат, включая м холл, информотеку, бильярдную и даже небольшой бассейн. Обычно я путешествовал бизнес-классом в однокомнатной каюте, поэтому в другое время с удовольствием воспринял бы столь высокие знаки внимания к своей персоне, но не сейчас. Восстановительный послеоперационный период еще не закончился, и мне необходимы тишина и покой. А какой может быть покой, если предстояло «сожительствовать» в одном отсеке с членами комиссии?

Комиссию в полном составе я обнаружил у распахнутой двери хранилища ценных грузов.

— Остались небольшие формальности. — При моем появлении Теодор Броуди расплылся в неестественно приторной улыбке. — Мы должны в вашем присутствии закрыть и опечатать комнату.

— Да-да, — кивнул я. Совсем забыл о заключительной стандартной процедуре. И не мудрено с таким заказчиком, как Мальконенн. — Можете приступать.

Хейриты внесли в хранилище сейф, установили его посередине, зафиксировали на месте гравитационными зажимами и вышли. Броуди собственноручно затворил массивную дверь и с поклоном протянул мне один из двух электронных ключей.

— По счету «два», — елейно улыбаясь, предупредил он.

Я сдержанно кивнул. От слащавых улыбок Броуди начинало тошнить. Будь он гуманоидом, определенно списал бы его ужимки на гомосексуальную ориентацию.

— Раз… два!

Мы синхронно вставили ключи, в толще бронированной двери громыхнуло, и она наглухо срослась с герметичным хранилищем биметаллическим швом молекулярно-диффузионного замка.

— Надеюсь, с формальностями покончено? — спросил я, опуская ключ в карман.

— Да, — заверил раймондец, излучая всеми порами тела радушие. — Предлагаю продолжить общение, так сказать, в неформальной…

— Прошу прощения, — сухо перебил я, — у меня сильно болит голова. Где я могу отдохнуть? Броуди смешался.

— Отсек полностью ваш, мы здесь пробудем всего два-три часа до стыковки с кораблем-маткой…

— В таком случае располагайтесь, где вам будет удобно, — быстро сориентировавшись, предложил я на правах хозяина. — Надеюсь, в баре вы найдете напитки, а меня прошу извинить.

Корректно кивнув, я развернулся и направился в сторону, где, согласно голограмме планировки отсека, находилась спальня. Однако, спохватившись в конце коридора, обернулся.

Хейриты заняли пост по обе стороны двери хранилища и стояли непоколебимыми статуями, ионок-цы степенно шествовали в холл, и только раймондец растерянно застыл посреди коридора, недоуменно провожая меня взглядом. Вид у него был, словно у побитой собаки.

Тоскливо засосало под ложечкой. Только расстался с одной излишне экзальтированной личностью, как на тебе — другая…

— Кстати, сколько времени займет переход из Солнечной системы к Раймонде? — спросил я.

— Трое суток, — встрепенулся Броуди. — Двое на подготовку лайнера и сутки…

— Еще раз приношу извинения, — снова перебил я, — но мой организм весьма негативно реагирует на пребывание в космосе. Поэтому прошу все это время меня не беспокоить. — Увидев, как вытянулось лицо раймондца, я чуть помедлил и добавил: — Если почувствую себя лучше, я вам сообщу.

Ни с кем в эти дни я контактировать не собирался — последняя фраза была чисто дипломатической уловкой, так как настойчивое желание Броуди навязать свое общество почему-то настораживало. Это мне, по разработанному сценарию, надлежало искать контакты с устроителями выставки, на деле же получалось наоборот. Игру предстояло перекраивать по ходу действия, но как, если чем дальше, тем больше крепло подозрение, что это не МОЯ игра, а партия в покер, в которой выиграет тот, у кого в рукаве больше джокеров.

Спальная комната оказалась на удивление маленькой и выглядела почти аскетически: двуспальная кровать, одежный шкаф с зеркальными дверцами, крохотная душевая кабинка. Вот тебе и экстракласс! Но в этот момент мне было наплевать на отсутствие роскоши — раймондцу я не соврал, у меня действительно раскалывалась голова. Приняв назначенные марсианским хирургом препараты, я ничком рухнул на постель и, когда минут через пять головная боль начала стихать, погрузился в сон.