Филип Фармер - Миры Филипа Фармера. Том 4. Больше чем огонь. Мир одного дня

Существует много способов, чтобы содрать с кота шкуру. Или, как гласит тоанская поговорка, испортить воздух можно в разных направлениях. Кикаха применял до сих пор лишь один из трех приемов, которым научил его шаман Абсакосо.

Он сел и снова уставился на экран. Он будет смотреть на него, пока не надоест. А потом начнет представлять себе Анану и Рыжего Орка в виде марионеток, которыми управляют, дергая за ниточки. Через какое-то время они перестанут быть людьми — по крайней мере в его восприятии — и станут просто деревянными куклами с подвижными конечностями.

Но Кикахе было очень трудно игнорировать звуки, которые лились с экрана, усиленные динамиками. Стоны, издаваемые Ананой, все время возвращали его мысли назад, к тем временам, когда они вместе занимались любовью. Он почти уже отчаялся и решил испробовать другой прием, когда экран внезапно опустел.

Через секунду на нем появилось лицо властителя.

— Кикаха! Это я, Кумас, сын Рыжего Орка!

Кикаха вскочил с кресла.

— Да ну? А может, ты и есть Рыжий Орк? Может, ты решил сыграть со мной одну из своих шуточек?

Человек на экране улыбнулся, хотя лицо его осталось напряженным:

— Я тебя не виню. Мой отец взращивает в людях подозрительность, как рыболовы — червей для наживки.

— Если ты и правда его сын… то есть его клон… чем ты можешь это доказать? А даже если и можешь, чего ты хочешь от меня?

— Партнерства. Мой отец отправился на планету Зазеля. Он оставил меня главным, поскольку доверяет мне больше, чем остальным, — насколько он вообще способен доверять. Я всегда был послушен и не выказывал амбициозных устремлений. Он считает меня робким и замкнутым, больше склонным к чтению, писанию стихов и философским размышлениям. Что ж, отчасти он прав. Но я ненавижу его не меньше, чем братья, хотя, в отличие от них, успешно скрываю свою ненависть.

Человек сделал паузу, пытаясь унять учащенное дыхание.

— Ты хочешь, чтобы я помог тебе убить его? — спросил Кикаха.

Кумас шумно сглотнул и выпалил:

— Да! Я много слышал о тебе — в основном от отца, но и из других источников тоже. Мне не хватает уверенности в себе, чтобы одному выполнить задуманное.

— А именно?

Сердце у Кикахи билось как бешеное; ему тоже пришлось напрячь силу воли, чтобы не дышать как загнанная лошадь. Безнадежность внезапно сменилась надеждой. Конечно, могло быть и так, что тоан просто затеял очередную игру.

— Об этом мы сейчас поговорим. Но сначала я докажу тебе, что я не Рыжий Орк: он никогда бы такого не сделал. Смотри!

На стене рядом с экраном замерцал прямоугольник размером с дверь.

— Шагай через врата в мою комнату!

Кикаха, хотя и обуреваемый сомнениями, перед таким приглашением устоять не смог. Он шагнул сквозь мерцание и очутился в просторной, по-спартански обставленной комнате. На стенах висели полки с книгами, свитками манускриптов и компьютерными дискетами в виде кубиков. С потолка на цепях свисала старинная кровать. У противоположной стены стоял длинный стол.

Кумас — если это и правда был Кумас — стоял посреди комнаты. Лучемет лежал на краю стола, ближнем к Кикахе.

Он мог схватить его раньше тоана. Кумас протянул вперед раскрытые ладони:

— Видишь! У меня нет оружия, кроме этого лучемета. И я не стану возражать, если ты возьмешь его. Надеюсь, тем самым я смогу доказать, насколько велико мое доверие к тебе. Оружие заряжено и готово к стрельбе.

Придвинувшись на всякий случай поближе к, лучемету, Кикаха ответил:

— В этом нет необходимости — по крайней мере, пока. Где Анана?

Кумас повернулся спиной к Кикахе и лицом к голой стене над столом.

— Шешму! — проговорил клон, что по-тоански значило «откройся».

Часть стены превратилась в экран, и на нем появилась Анана, купающаяся вместе с другими женщинами в большом пруду. Они плескались в воде и веселились от души. Кикаха отчетливо слышал их возгласы, визги и щебетание.

Кумас произнес еще одно слово, и звук стал потише.

— Как видишь, она вполне счастлива. Мой отец наплел ей, что спас ее от Ядавина, когда тот вторгся во вселенную ее родителей, и она поверила каждому слову! Она считает, что ей всего восемнадцать лет, и по-настоящему любит моего отца.

Грудь Кикахи на мгновение снова наполнилась кипящим свинцом.

— Анана! — пробормотал он и добавил: — Что будет, когда она узнает правду? Со временем ей непременно бросятся в глаза несоответствия в его рассказе. Как сможет он помешать ей прочесть исторические хроники или услышать случайно оброненную кем-то фразу, противоречащую его словам?

Кумас поглядел на него с любопытством.

— Я думал, ты в первую очередь заинтересуешься тем, как нам избавиться от моего отца, — сказал он. — Но тебя, похоже, больше волнует Анана. Ты, наверное, действительно любишь ее.

— И без всяких «наверное». Но полюбит ли она меня когда-нибудь?

— Поживем — увидим, — резко ответил Кумас. — А сейчас лучше займемся более важной задачей. Если мы не справимся с ней, у вас с Ананой вообще не будет никакого будущего. Как, впрочем, и у меня.

— Согласен. Хотя мне очень трудно удержаться и не броситься к ней. Очень трудно. Но ты прав. Пускай пребывает в счастливом неведении до тех пор, пока мы не откроем ей глаза.

Они сели за стол. Кикаха вкратце рассказал тоану свою историю. Когда он упомянул о том, что Рыжий Орк собирается дезинтегрировать вселенные и начать все сначала, сотворив себе новую, Кумас заметно побледнел и задрожал.

— Этого я естественно, не знал, — проговорил тоан. — Отец рассказал о своих планах тебе одному, поскольку был уверен, что ты не сможешь проболтаться.

— Оставим эту тему на потом, — предложил Кикаха. — Кстати, сколько твоих братьев осталось в живых?

— Вместе со мной — четверо, если только ты и вправду не убил Авессалоса.

— Ну конечно, убил.

— Тогда, значит, трое. Всего нас было девять. Теперь остались Ашателон, Вематол и я. Братья настойчиво рвутся сопровождать нас в Пещерный мир. Они хотят принять участие в убийстве отца.

— Чем дальше, тем занятнее, — пробормотал Кикаха.

Но думал он о том, что не может доверять ни одному из клонов, хотя Кумас, похоже, отличался от прочих. Не исключено, что Рыжий Орк побаловался какими-нибудь генетическими экспериментами. Или же влияние окружающей среды оказалось более сильным, нежели предполагал властитель. В любом случае придется держать ухо востро, хотя братья вряд ли нападут на Кикаху, пока Рыжий Орк будет жив. Они боятся отца и нуждаются в лидере, который не ведает страха. И лишь потом, как шакалы, помогавшие льву на охоте, они могут наброситься на Кикаху.

— По крайней мере четверых моих братьев отец сам послал на верную смерть, — продолжал между тем Кумас. — Кентрита, например, он отправил в мир Хрууза с бомбой в рюкзаке, о чем мой брат даже не подозревал. Да и мы ничего не заподозрили, пока отец сам не рассказал. Он просто помирал при этом со смеху. Казалось бы, натерпевшись от собственного папаши, он мог бы относиться к нам получше. Да где там! Лос, похоже, так исковеркал его душу, что он получает особое наслаждение, измываясь над собственными сыновьями. Порой мне чудится, будто он сотворил нас, чтобы терзать Себя самого.