Филип Фармер - Миры Филипа Фармера. Том 5

— Зовите меня «Энди».

— Поскольку ты, как я вижу, мало знаешь о референдуме, то, я надеюсь, теперь подзубришь свои права. Пока что лидеров блоков ты выбирать еще не можешь, но в референдуме о надзоре участвовать правомочен.

— Обязательно проголосую, — пообещал Дункан. — Хоть у меня и очень много дел, которые нужно успеть сделать до того, как я завтра пойду на работу.

— Так иди и делай их! — Мин простер руку. — Удачи тебе, Энди, и будь счастлив здесь! Если возникнут проблемы — мой экран связи всегда для тебя открыт.

«Сногсшибаловка» находилась всего в полумиле ходьбы от квартиры Дункана (Бивульфа). Кабтаб (Вард) и Сник (Чандлер) жили еще ближе. Они встретились на пятачке (тридцать футов в длину и столько же в ширину) у входа в таверну. Было восемь вечера, и результаты предварительного опроса уже появились на уличных экранах. За ослабление надзора было подано 7 300 111 голосов. Около трех миллионов голосовали против. 3 200 001 вообще не приняли участия в голосовании. Люди выглядели пьяными от радости и теперь валили в таверну, чтобы выпить чего-нибудь посущественнее.

Внутри таверна представляла собой огромный зал, разделенный перегородками, наполовину не доходившими до потолка, на четыре отдельных помещения. В центре каждого сектора находилась стойка бара в форме четырехлистника, окруженная площадкой для танцев. Столики и кабинки теснились у стен. Там и сям стояли кадки с прекрасными синтетическими пималиями [16] Других пималий не бывает. Это растение придумал Э. Р. Берроуз в своей «Марсианской серии». Отсылки к произведениям Берроуза нередко встречаются в творчестве Фармера. . На стенах было полно экранов, транслирующих новости и различные шоу. То, что их звук был неразличим в общем гуле, не беспокоило абсолютно никого.

— Да они просто свихнулись от предвкушения свободы! — сказала Сник. — Свободы, о которой они и не подозревали, пока радикалы не ткнули их в нее носом!

Троица с трудом пробивалась сквозь толпу к столику у стены. Кабтаб, похоже, слов Пантеи не услышал, зато Дункан оказался достаточно близко к ней, чтобы шепнуть:

— Ты говоришь, как ганк.

— Нет. Я всего лишь рациональна. Разве это делает меня похожей на органика?

— Похоже, мы заняли последний свободный столик, — сказал Кабтаб, когда они сели.

Дункан взглянул на стенной экран:

— Еще двадцать минут.

Падре наклонился к Дункану и прошептал, почти касаясь губами его уха:

— Ты думаешь, она придет? Это чертовски неудобное место, чтобы говорить о подрывной деятельности. Приходится орать, чтобы себя услышать.

— Это самое лучшее место, — ответил Дункан. — Кто, к дьяволу, сможет нас подслушать?

Взмокшая и усталая официантка подошла к ним только через десять минут: «Простите, ребята, но сегодня здесь полный бедлам и бардак».

Сник заказала лайм, Кабтаб — пиво, а Дункан — бурбон. Официантка исчезла в ревущем водовороте толпы. Снова она появилась минут через десять, еще больше похожая на выжатый лимон. Она с усилием пробивалась к ним сквозь толпу и уже почти достигла своей цели, как вдруг споткнулась и рухнула вместе с подносом на их столик, обрызгав Сник и Кабтаба коньячно-пивным коктейлем. Что-то проворчав, она подняла поднос и вдруг неожиданно развернулась и со звоном обрушила его на голову мужчины, стоявшего позади. В качестве протеста и в доказательство своей невиновности мужчина размахнулся и ударил ее под ложечку. Кабтаб, взревев, вскочил со стула и обрушился на мужчину. В то же время на официантку, которая стояла на четвереньках, пытаясь отдышаться, с визгом налетела какая-то женщина.

После этого Дункан уже не пытался разобраться в происходящем — вся таверна словно взорвалась: мелькающие кулаки и ноги, оскаленные лица, боевые кличи и вопли о помощи. Дункан, как человек разумный и сообразительный (таких в таверне, впрочем, было немного), упал на четвереньки и пополз к стене. Достигнув ее, он опрокинул стол и прикрылся им, как щитом. Он предполагал, что Сник последует за ним. Но ее рядом не оказалось. Тогда он выглянул из-за края стола и был потрясен, увидев ее в самой гуще схватки: как раз в этот момент она резким ударом ребром ладони по шее отключила своего противника и занялась женщиной, запрыгнувшей ей на спину Мужчина немного покачался и свалился на стол Дункана, прижав его к стене и лишив обзора. За те несколько секунд, пока Дункан отпихивал тело и стол, оба его компаньона уже исчезли из поля зрения, лишь откуда-то издалека, перекрывая шум и грохот, слышался громоподобный глас падре, сыплющего ругательствами и оплеухами.

«А что бы делал в подобной ситуации Генрих Пятый? — вдруг подумал Дункан. — Наверное, он решился бы на отчаянную вылазку и заработал бы пару фингалов, разбитый нос, выбитые зубы, сотрясение мозга, отбитые почки и вывих позвоночника. А что бы делал Фальстаф? Он бы остался под прикрытием стола и обосновал бы свое малодушие как осмотрительность».

Дункан выбрал компромисс: он отпихнул стол и, тесно прижимаясь к стене, пополз к выходу. Если Сник и Кабтаб еще хоть что-то соображают, они тоже станут пробиваться наружу, потому что здесь очень скоро должна появиться свора органиков, вооруженных электропогонялками и парализующим туманом. Сначала они арестуют всех, кого найдут поблизости, а затем, чтобы отделить козлищ от агнцев, применят туман правды. И несмотря на то что закон требовал при допросах ограничиваться вопросами, связанными только с теми обстоятельствами и событиями, которые ставились в вину подозреваемому, органики нередко выходили за эти рамки. Но даже если все законы будут соблюдаться, Сник и Кабтаб, вдохнув туман правды, назовут свои подлинные имена, проверить их в банке данных — минутное дело. А дальше ниточка потянется и к Дункану.

«Проклятые идиоты! Так засветиться!» — прошептал он и тут же прикусил язык: свалившаяся на него женщина крепко приложилась головой к его ребрам. Шипя от боли, он стал прорываться вперед со всей скоростью, на какую был способен.

— От меня не уйдешь! — заорал вдруг над ухом какой-то тип и набросился на него с кулаками. Дункан ухватил его за лодыжки и как следует дернул, а когда тип опрокинулся, добавил ему ударом в пах. Тип взбрыкнул ногами и весьма ощутимо задел Дункана по зубам. Настолько ощутимо, что Дункан несколько секунд пытался сообразить, где он находится и кто он такой вообще. Наконец в голове прояснилось настолько, что он смог продолжить свою выползку. Со всех сторон уже неслись резкие свистки ганков. Явились — не запылились!

Дункан вскочил на ноги, отшвырнул с дороги двух сцепившихся, ревущих от боли и ярости парней и, низко нагнув голову, свалился, вскочил и, тяжело дыша и обливаясь кровью, побежал через площадь в ближайший магазинчик, на дверях которого была надпись: «Ибрагим Изимов. Сладости и легальные наркотики». Влетев в магазин, он огляделся: кроме него здесь находился только один человек — владелец или приказчик — высокий полный мужчина средних лет с холеными пурпурными баками [17] Описание этого персонажа — явная пародия на Айзека Азимова. .