Филип Фармер - Миры Филипа Фармера. Т. 6. В тела свои разбросанные вернитесь. Сказочный пароход

Иоанн страдал от боли и стыда, расценивая рану от руки женщины как невыносимый позор. В качестве анестезии и успокоительного он использовал бурбон и от принятой дозы едва держался на ногах. Как только официальное приветствие закончилось, экс-монарх тяжело опустился в резное дубовое кресло, обитое кожей рогатой рыбы. Сжимая в одной руке горлышко глиняной бутыли, а в другой — дымившуюся сигару, он сердито рассматривал лица советников и послов.

Тем временем Фаербрасс произносил речь:

— Хакинг верит в необходимость разделения белых и небелых людей. По его искреннему убеждению, белые никогда не признают равенство с неграми, монголами и индейцами. Все их красивые слова о правах человека пронизаны ложью и лицемерием. Вот почему он призывает к расовой изоляции и провозглашает ее единственной формой сосуществования, при которой остальные расы могут сохранять достоинство и честь, свои взгляды и собственный уклад жизни.

В Америке Хакинг вступил в организацию «Черные Мусульмане», но чуть позже их лидер Малькольм повел себя как подлый предатель. Он признал ошибочность своих суждений и начал говорить о том, что нелепо считать всех белых людей ублюдками и злобными исчадиями ада. Разочарованный Хакинг уехал из Штатов в Алжир и вскоре понял, что расизм не зависит от цвета кожи.

«Чтобы это понять, большого ума не надо, — подумал Сэм. — Но зачем Фаербрасс завел речь о таких банальных вещах?»

На всякий случай он решил не перебивать почетного гостя.

— Потом в Соединенных Штатах начался бунт белой молодежи. Отбросив предрассудки своих отцов, юноши и девушки выходили на улицы, устраивали демонстрации и даже погибали в борьбе за права черных. Они действительно относились к неграм как к равным — и не потому что это было веянием моды или экстравагантным поведением. Нет, они видели в них людей и поэтому относились к черным по-человечески.

Однако Хакинг не испытывал добрых чувств даже к этой американской молодежи. Он пытался воспринимать их с общечеловеческих позиций, но в его душе жила ненависть. Как и многие белые люди старшего поколения, он весь пропитался злобой и расизмом. Тем не менее Хакинг пытался примириться с новой порослью белых и уважал молодых бунтарей, которым хватило мужества послать ко всем чертям своих родителей-расистов и их гнилое лицемерное общество.

А затем он умер — умер, как все, потому что смерть не делит людей на белых и черных. Восстав из небытия среди древних китайцев, Хакинг снова оказался в роли униженного и оскорбленного. Он снова стал изгоем и паршивой овцой в обществе тех, кто считал себя избранным народом.

Клеменсу вспомнились китайцы из Невады и Калифорнии — тихие, кроткие и трудолюбивые люди, которые начали прибывать в Америку где-то в начале шестидесятых годов восемнадцатого века. Улыбаясь и кланяясь, они сносили оскорбления, которых не потерпел бы даже мул. В них плевали и бросали камни, их обзывали, грабили и насиловали, их лишали элементарных прав, а на судах отказывали в защите. Но они никогда не роптали, не огрызались и не бунтовали. Они терпели все эти издевательства и выполняли работу, от которой отказывались другие. Какие же мысли скрывались за этими бесстрастными лицами? Неужели они тоже верили в превосходство китайцев над белыми варварами? Тогда почему же они никогда не давали отпор? Пусть в этом случае их ждала бы неминуемая смерть, но разве никому из них не хотелось хотя бы на миг стать свободным человеком?

Впрочем, они полагались на ход времени. Китайцы всегда считали время своим союзником. Если еще не настала пора процветания для отца, то она придет к сыну или внуку.

А Фаербрасс продолжал рассказывать историю Элвуда Хакинга:

— Сев в лодку, он поплыл вниз по Реке и через много тысяч миль отыскал поселение африканских негров из семнадцатого века. Эти люди были предками зулусов, которые позже мигрировали в Южную Африку. Пожив среди них какое-то время, Хакинг снова отправился в путь, поскольку обычаи дикарей показались ему слишком мрачными и кровожадными.

Потом он жил в краю, где гунны средневековья селились рядом с белыми из каменного века. Его приняли довольно хорошо, но он тосковал по родной речи и черным американцам. Проплыв сотню миль по Реке, Хакинг попал в плен к древним моабитам, бежал от них, был пойман древними иудеями и познал адские муки граалевого рабства. В конце концов он снова совершил побег и набрел на небольшую общину американских черных — рабов времен Гражданской войны. Проведя там несколько счастливых и спокойных лет, Хакинг начал уставать от духа дядюшки Тома. Ему действовали на нервы суеверия и рабская покорность судьбе. Он построил парусник и вновь отправился в плавание, меняя берега, города и страны. Однажды на селение, в котором он обосновался, напали рослые белокурые белые — скорее всего немцы. Его убили в бою, и он воскрес в этом районе.

К тому времени Хакинг выявил одну закономерность — население самых счастливых и благополучных городов речной долины состояло, как правило, из людей, имевших сходство в обычаях, цвете кожи и тех эпохах, в которых они жили на Земле. Все другие комбинации вызывали множество проблем. Там, в земной жизни, Хакинг верил в прогресс — он видел, как резко менялось мышление молодежи. Старики умирали, и с каждым новым поколением люди все больше освобождались от расовых предрассудков и тяги к порабощению себе подобных. Но здесь человечество вновь вернулось к своим истокам. Старые властолюбцы и их смиренные рабы не собирались менять своих привычек. Попав в новый мир, они насаждали в нем ненависть и злобу.

Так и не отыскав сообщества негров из двадцатого века, Хакинг решил создать его своими силами. Конечно, он искренне уважал всех черных из других эпох и столетий, но их образ жизни не вязался с представлениями цивилизованного человека.

— К чему вы клоните, синьоро Фаербрасс? — нетерпеливо спросил Сэм.

— Мы хотим построить государство с однородным населением. Нам, конечно, не удастся ограничиться только неграми из конца двадцатого века, но мы, по крайней мере, можем собрать абсолютно черную нацию. По нашим сведениям, в Пароландо сейчас находится около трех тысяч негров. Мы хотим забрать их себе. В обмен вы получите дравидов, арабов и остальных нечерных, которые проживают в данный момент на территории Душевного Города. Хакинг делал подобные предложения всем сопредельным государствам, но мы пока не имеем достаточных рычагов воздействия.

Король Иоанн выпрямился и язвительно спросил:

— Вы хотите сказать, что у вас нет ничего такого, в чем они бы нуждались?

— Именно об этом я и говорю, — ответил Фаербрасс, холодно посмотрев на Иоанна. — Но однажды мы заставим их прислушаться к нашим просьбам более внимательно.