Филип Фармер - Миры Филипа Фармера. Том 07. Темный замысел

Райдер опять сказал что-то, чего я не разобрал. Фаррингтон же ответил:

— Туннель и веревка, лодка и тропа, возможно, были приготовлены для нас. Только вот другие добрались до них раньше.

Ветер завыл громче, и я минуту-другую вообще ничего не слыхал. Тогда я пододвинулся поближе к трапу, ведущему в кают-компанию.

— Ты действительно думаешь, — говорил Фаррингтон, — что некоторые из них, а уж во всяком случае один, могут оказаться у нас на корабле? Что ж, это возможно, Текс, но что из этого вытекает? Почему нам не сказали, кто эти другие, чтоб мы могли их опознать и объединиться с ними? Когда же нам об этом сообщат? Где мы встретимся? В конце Реки? А что, если мы туда заберемся, а там никого не окажется? Ждать еще сотню лет или вроде того? Что, если…

Райдер снова что-то проговорил. Должно быть, говорил он довольно долго. Я чуть ли не на ушах стоял, настолько переполненный любопытством, что чуть ли не светился наподобие огня святого Эльма. Мустафа, стоявший у руля, поглядывал на меня со странным выражением лица. Должно быть, знал или подозревал, что я подслушиваю. Это меня никак не радовало. Мне отчаянно хотелось подслушать и остальное. Но если Турка расскажет тем двоим, что я прислушивался к их разговору, меня могут прогнать с корабля. С другой стороны, он мог и не знать, что они обсуждают нечто такое, что для моих ушей вовсе не предназначено. Поэтому я затянулся сигарой, а когда она догорела, притворился, что сплю.

Ситуация напомнила мне ту, в которую попал Джон Хокинс из «Острова сокровищ», который, сидя в бочонке с яблоками, подслушал разговор Длинного Джона Сильвера, затеявшего со своими друзьями-пиратами заговор с целью захвата «Эспаньолы», когда сокровища будут найдены. Только в этом случае ни Фаррингтон, ни Райдер не планировали ничего плохого против кого-либо. Мне показалось, что скорее уж существовал заговор против них самих.

— А вот что мне хотелось бы понять, — говорил между тем Фаррингтон, — так это почему он в нас нуждается? Перед нами человек, обладающий большим могуществом, чем дюжина богов, и если он пошел против своих же корешей, то какую помощь ему могут оказать простые смертные вроде нас? И если мы так уж нужны ему в Башне, почему он нас туда не перенесет?

Последовал новый перерыв в разговоре, закончившийся звяканьем чашек и Граалей друг о друга. Затем Райдер громко сказал:

— …должно быть, имеет весьма вескую причину. Во всяком случае, мы всё это узнаем. Да и что нам еще остается делать?

Фаррингтон громко заржал, а потом ответил:

— Вот это верно! Что еще? Можем как угодно распоряжаться своим временем до самого конца — хорошего или плохого! Но я все равно продолжаю чувствовать себя так, будто меня кто-то употребляет, а мне это вот как осточертело! Меня употребляли и богатый класс, и средний класс, когда я был молод, меня употребляли редакторы и издатели, а потом мои родичи и друзья. И я не собираюсь позволить употреблять себя в этом долбаном мире, будто я — тупая скотина и не гожусь ни для чего большего, нежели грузить уголь или готовить мясные консервы!

— Но ведь ты и сам себя эксплуатировал, — ответил ему Райдер, — да и все мы так. Я заработал кучу денег, и ты тоже. А что из этого вышло? Мы тратили больше, чем имели, на огромные дома и бешеные автомобили, на дурацкие проекты и на водку, на шлюх и на то, чтобы выпендриваться перед публикой. Мы не умели играть рисково, прижимая свои карты к груди, не сумели удержать свои денежки, не сумели легко относиться к потерям, не смогли дожить до преклонных лет в покое и изобилии. Но…

Фаррингтон снова взорвался смехом:

— А у нас с тобой так все равно бы не получилось, верно? Это было бы против нашей природы, Текс. Живи, жги свечу с обоих концов, крути огонь и красоту, как ярмарочное колесо святой Екатерины, а не плетись как мерин, что вертит жернов на мельнице? И вертит его только ради того, чтоб кастрированной скотиной отправиться на сочное пастбище, а не на фабрику, где из тебя сварят клей. А ради чего? О чем он будет размышлять, этот мерин, пережевывая траву? О долгой серьезной жизни и коротеньком сереньком же будущем?

Звякнули чаши. Затем Фаррингтон начал рассказывать Райдеру о своей поездке из Сан-Франциско в Чикаго. Он представился в поезде очаровательной женщине, которая ехала в сопровождении горничной и ребенка. После часового знакомства женщина пошла с ним в его купе, где они трахались как бешеные норки три дня и три ночи.

Тогда я решил, что сейчас самое время сматываться. Встал и прошел к передней мачте, где болтали Эбигейл Райс и Нур. Мустафа, видимо, все же не заподозрил меня в подслушивании.

С тех пор я все время бьюсь над загадками. Кто такой этот «он», которого так часто упоминали Фаррингтон и Райдер? Очевидно, он должен быть одним из тех, кто создал для нас этот мир, а затем воскресил нас из мертвых. Возможно ли это? Идея кажется столь необъятной и столь не поддающейся пониманию! И все же — кто-то ведь должен был сделать это? Только вместо единственного числа лучше употреблять множественное. Да, во многих отношениях это действительно настоящие боги.

Если Райдер говорит правду, то в Полярном море стоит некая Башня. По логике вещей это должна быть база тех, кто сотворил этот мир, база наших таинственных владык. Да, я знаю, это звучит как фантазия параноика. Или научно-фантастическая повесть, большая часть которых, по правде говоря, пишется параноиками. За исключением очень немногих, которые разбогатели, все писатели-фантасты убеждены, что их тайные (и не очень тайные) властители — издатели. Даже богатые писатели и те не слишком-то доверяют отчетам об отчислении потиражных гонораров. Может, эта Башня обитаема кабалой каких-нибудь супериздателей? (Это я так шучу, Боб. Шутка помогает моим размышлениям.)

А может, Райдер врет? Или врал его информатор Пахери? Я в это не верю. Совершенно очевидно, что к Райдеру и Фаррингтону обращался один из этих всемогущих. Не придумали же они эту историю специально для подслушивавшего?

А может, придумали?

Трудно определить предел, до которого могут дойти те, у кого крыша поехала.

Нет, они обсуждали событие, имевшее место в действительности. Если они были столь небрежны, что оставили люк открытым и не говорили шепотом, то все это вполне естественно. После всех этих лет почему бы и не забыть об осторожности?

И уж если на то пошло, то почему бы и не рассказать об этом всему свету?

Кто-то за нами следит. Кто? Зачем?

Мой мозг рыщет, как лодка без руля, бросается из стороны в сторону, ныряет вверх и вниз. Так много предположений, так много возможностей! И я думаю — ну и ну! Какой рассказ мог бы получиться! Как жаль, что я не набрел на такой сюжет, когда сам писал научную фантастику. Но концепция планеты, состоящей из извивов многомиллионокилометровой Реки, вдоль которой живет все человечество, когда-либо жившее на Земле и теперь воскрешенное (ну не все, так большая часть), показалась бы слишком грандиозной, чтоб сунуть ее в один томик. На это дело понадобилось бы по меньшей мере томов двенадцать, чтоб воплотить идею близко к тому, чего она заслуживает. Нет, я рад, что до такого не додумался!