Роберт Уилсон - Мистериум

— Меня испытывают?

— Нас всегда испытывают. — Арман отхлебнул бренди. — Мы все кому-то подчиняемся, не только те, кого мы убиваем. Никто не жертва. Ты должен это помнить. Мы все на службе у чего-то большего, чем мы сами, и разница между нами и теми трупами лишь в том, что мы служим добровольно . И всё. И всё. Нас пощадили, потому что мы бросаем свои тела на алтарь каждый день, и не только тела, но и наш разум и нашу волю. Помни клятву, которую ты дал, вступая в Бюро. Incipit vita nova. Начинается новая жизнь. И ты оставляешь свой крошечный самодовольный интеллект позади.

Бренди сделало его опрометчивым.

— А наша совесть? — спросил он.

— Она твоей никогда не была, — ответил Арман. — Не мели чушь.

Он выключил свет, когда Арманд укатился прочь. От огня остались одни угли. Он допил бренди в темноте, а потом пошёл наверх.

Слова старика, казалось, преследовали его в выстывшем доме заикающимся эхом. Мы бросаем свои тела на алтарь каждый день . Но ради чего? Чего-то большего, чем мы сами . Бюро, Церкви, Протенои? Наверняка чего-то ещё. Какой-то идеи или видения добра, республики дозволенных отношений, в шаге над варварством лакотов и бесчисленных прочих перебитых аборигенов.

Но гора трупов с каждым днём всё выше, и их приходится сжигать.

Доротея спала, когда он вошёл в спальню. Её длинные волосы лежали поверх подушки, словно чёрное крыло. Она напомнила ему о храме, безмятежная и бледная даже во сне.

Он постоял немного, глядя на начавший падать за двойными окнами спальни снег. Он думал о Кристофе. Кристоф по-прежнему ведёт себя, как незнакомец. Как он на меня смотрит, думал Демарш. Словно видит что-то чуждое, что-то вселяющее страх.

Бизонетт позвонил через пять дней.

— Мы думаем, что вы должны вернуться завтра, — сказал цензор. — Прошу прощения за то, что придётся сократить вашу встречу в семьёй, но все приготовления уже сделаны.

— Что случилось? Что-то произошло?

— Клемент Делафлёр проявляет излишнее рвение в ваше отсутствие. Как мне дали понять, он вешает детей на центральной площади.

Он поцеловал Доротею на прощание. Кристофа также предоставили ему для поцелуя, и тот не сопротивлялся. Должно быть, с ним провели беседу.

Он сказал гаитянскому водителю сделать остановку в Штаб-квартире по дороге в аэропорт.

Гай Маррис был в своём кабинете. Демарш сказал, что зашёл попрощаться; его снова вызвали на службу.

Его друг пожелал ему удачи и пожал руку. В дверях он сунул пачку бумаг в карман вестона Демарша. Никто не сказал о них ни слова.

Был небольшой снег, сказал гаитянин, но скоро снег пойдёт по-настоящему.

Линнет договорилась с директором школы отвезти Декса домой, как можно незаметнее, на директорском автомобиле, на котором он всё ещё выезжал время от времени, хотя запас бензина уже почти закончился. Мистер Хоскинс был насторожен относительно её намерений, но понимал серьёзность ситуации. Она видела, как он поглядывал на неё в зеркало заднего вида. Недоверие было взаимным, но сделать с этим ничего было нельзя.

Выпал свежий снег, и задние колёса проскальзывали каждый раз, как машина сворачивала за угол. За время поездки никто не сказал ни слова. Когда машина остановилась, Линнет помогла Дексу выбраться с заднего сиденья. Она заметила, что его кровь запачкала обивку. Директор быстро уехал и оставил их одних посреди снегопада.

Линнет повела Декса вверх по лестнице к его квартире. Он был ещё в сознании, когда открывал дверь ключом, но снова отключился, добравшись до запачканной кровью постели.

Линнет научилась оказывать первую помощь за три года в христианских ренунциатах. Она сняла с него рубашку и размотала грязную, промокшую повязку у него на руке. Декс застонал, но не проснулся. Из раны под повязкой ленивыми толчками выходили кровь и гной. Линнет как можно осторожнее очистила её мокрой тряпочкой, но совсем избежать боли было невозможно; Декс вскрикнул и попытался отодвинуться.

— Простите, — сказала она, — но это необходимо.

— Дайте мне что-нибудь. Аспирин.

— Что?

— В бутылочке на кухонном столе.

Она принесла маленькую мензурку с таблетками и вгляделась в наклейку. Текст был английский, но совершенно непонятный.

— Это наркотик?

— Болеутоляющее. И понижает температуру.

По его просьбе она вытряхнула из бутылочки четыре таблетки, и он проглотил их, запив водой.

— У вас есть что-нибудь дезинфицирующее? — спросила она.

— Нет. Хотя погодите, в аптечке есть немного «Бактина»…

— Для очистки ран? — Её не нравилось, как бегают его глаза. Возможно, он уже ничего не соображает.

— Для порезов, — сказал он. — Им брызгают на порезы.

Она нашла «Бактин» и поэкспериментировала с ним, пока не поняла принцип действия аэрозольного распылителя. Когда она вернулась к постели, глаза Декса опять были закрыты. Он не пошевелился, пока она не приступила к дезинфекции раны; после этого он начал кричать, пока она не дала ему прикусить угол сложенную в несколько раз наволочку.

Рана была несомненно огнестрельная. Пуля прошла сквозь мягкие ткани плеча. Надо бы было затянуть рану швом, но иглы с ниткой под рукой не нашлось. У него была стерильная вата в пакетике в медицинском ящичке в ванной, и она использовала её часть, чтобы затампонировать рану, и чистый бинт, чтобы перевязать её. Однако температура оставалась высокой.

Она подтянула к кровати кухонный стул и принялась наблюдать за ним. В течение часа температура понизилась, по крайней мере, так казалось на ощупь, и теперь он вроде бы спокойно спал. Линнет решила, что это подействовали антипиретики [24] жаропонижающее . Тем не менее, ей не нравился вид его раны — и особенно её запах.

За окном было тускло и серо. День клонился к вечеру. Она позвала его, и он открыл глаза.

— Декс, мне нужно идти. Я вернусь. Если смогу — до комендантского часа. Вы ведь будете здесь, да?

Он сощурился, вглядываясь в её лицо.

— Да куда ж такой пойду?

— Куда-нибудь, где можно натворить ещё каких-нибудь дел, в этом я не сомневаюсь. — Она накрыла его вторым одеялом. В комнате холодно, а у него ни камина, ни газовой горелки.

Она поспешила сквозь потоки сухого колючего снега к городской медицинской клинике.

В городе Ту-Риверс не было больницы. Это здание было ближайшим её аналогом: набитое кабинетами консультантов кубическое сооружение с окнами дымчатого стекла и просторным вестибюлем с плиточным полом. Доктор Эйхорн будет сегодня там, если ей повезёт. Она назвала себя солдату у дверей и спросила, где она может его найти.

— Первый кабинет налево, — ответил он. — Там я его видел в последний раз, мисс.