Александр Тесленко - Час оборотня (сборник)

— Вас зовут Гиатой? — Сухов не нашелся спросить о чем-нибудь еще, чувствуя, что пауза затягивается.

— Да. Я — Гиата. А вы — Антон Сухов, я слышала, как вы знакомились с моей мамой. Садитесь. — Она указала взглядом на кресло против себя.

Сухов медленно подошел к столу, остановился в напряжении.

— Как все это понимать?

Женщина тихонько рассмеялась.

— Что понимать?

— Вы хотите сказать, что я знал ваш адрес, а вы просто сидели дома и ждали меня, пока я натешусь с вашим Серафимом… Не так ли?

— Все случилось действительно не очень складно. Я прошу извинить меня, но… — Женщина улыбнулась какой-то заученно-кроткой улыбкой. — Но ко мне вы попали, разумеется, не совсем случайно. Но не нужно волноваться. Никто из нас не сошел с ума. По крайней мере вы. Можете мне поверить, это я вам гарантирую. Все в порядке, Антон. Можно мне вас называть просто Антоном и на «ты»? Тебе плохо гулялось с Серафимом?

— Погуляли прекрасно, — процедил сквозь зубы Сухов, — но, может, вы все-таки объясните, к чему этот спектакль?

— Это не спектакль. Надеюсь, что как врач и просто как умный современный человек без лишних комплексов ты не только все быстро поймешь и воспримешь, но и скажешь свое слово… Однако давай по порядку… Чудесный день сегодня. Разве не так? Сегодня у тебя рано закончились операции, ты торопился домой, и вдруг…

— Откуда вы знаете, где я работаю и когда закончил оперировать?

— Все это элементарно, Антон. Просто я читаю твои мысли. Но не торопись с умозаключениями. Хочешь кофе?

— Благодарю, не хочу.

— Напрасно отказываешься.

Сухову захотелось встать и уйти. Но любопытство и необычность ситуации заставляли сидеть.

— Почему напрасно?

— Кофе — напиток бодрости! — патетично воскликнула Гиата. — Разве не так написано в кафе на Киевской площади?

— Не помню. Я очень редко бываю на Киевской площади.

— И очень редко пьешь кофе… — лукаво смотрела Гиата, и Антон Сухов сразу почувствовал многозначительную иронию. Он любил кофе давно, и Гиата, оказывается, и об этом догадывается. А может, даже знает?

— Да, я очень редко пью кофе… на Киевской площади.

— А кофе там чудесный.

— Может, прекратим имитацию непринужденной беседы?

— Почему? — она так прелестно, с таким естественным удивлением улыбнулась, что у Сухова мурашки пробежали по спине. — А что тебя интересует, Антон?

— Казалось бы, ты и сама должна знать не только время окончания операций, но и круг моих интересов, — отчеканил Сухов каждое слово, тоже переходя на «ты».

— Не преувеличивай моих возможностей. — Гиата блеснула рядами ровных белых зубов. — Я могу многое. Могу читать твои мысли. Но это еще не все. Далеко не все.

— Кто ты?

— Гиата Бнос.

— Я сейчас встану и пойду. Если я спросил о тебе, то совсем не для того, чтобы услышать еще раз твою фамилию.

— А что же ты хотел услышать?

— Собственно говоря, ничего не хотел… Но если я оказался у тебя дома, да еще таким странным образом, то, может, ты сама хотела что-то мне сказать?

Гиата снова лукаво улыбнулась.

— Зачем так торопиться? Хочешь кофе?

— Да…

— Вот это уже лучше. Кофе — напиток бодрости. А торопиться никогда не следует. К тому же у тебя такой прекрасный день сегодня. Легкий день. Сегодня ты можешь отдыхать душой и телом… Послушай, почему ты такой взвинченный?

Гиата говорила неторопливо, спокойно, доверительно.

— Чем ты испуган? Ведь ничего особенного не произошло… И тебе не пристало смущаться в присутствии молодой… очень молодой женщины.

Сухов прикрыл веки.

— Разве мое состояние вызвано присутствием молодой женщины? Кстати, почему ты подчеркиваешь, что «очень молодой» женщины?

— Ну… Галантного кавалера, как вижу, из тебя не получится, но не отчаивайся. Не будем распространяться о наших годах. Ладно? Серафимчик! Дверь в комнату почти сразу же открылась. — Принеси нам кофе и немного коньячку.

— Любите кофе с коньяком? — спросил Сухов.

— Люблю. Все люблю, что существует на этом свете. На то оно все и существует. Не так ли?

— Все?

— Да. Именно все. Я рада, что ты как раз на этом слове заострил внимание. Мне отрадно, что ты способен так тонко чувствовать.

В это время вошел Серафим с небольшим подносом в руках. Он лукаво подмигнул Сухову, поставил поднос на стол.

— Завтра пойдем гулять? — Мальчик хитро смотрел на него. — Слышишь, Сухов?

Антон промолчал, даже не глянул в его сторону.

— Молчание — знак согласия. Итак, до завтра. Хотя мы и сегодня еще увидимся. Ведь ты не торопишься домой?

Серафим вышел, прикрыв за собой дверь.

— Милое создание! Не правда ли? — спросила Гиата, закинув рукой прядь золотистых волос за спину.

— Да… У тебя интересный сын…

— Сын? — рассмеялась Гиата.

— Разве не сын?

— Сразу десять сынов, в нем одном… Прекрасный кофе. Молодец Серафим. Он с каждым днем становится все умнее. Антон, а тебе не хотелось бы иметь такого же умницу сына?

Сухову стало совсем плохо, он убедился, что находится в обществе психически больного человека. Пока он смотрел с обреченным видом на письменный стол, реторты и прочее, Гиата будто непроизвольным движением поправила платье, оголив колени.

— Кажется, ты знаешь им цену, — довольно зло заметил Антон.

— Чему я знаю цену? — улыбнулась женщина.

— Цену своим коленям.

— По крайней мере, мне кажется, что они у меня вполне приличны. Разве не так? Но почему мы начали говорить о моих коленях?

Сухов понял свой проигрыш: мог и не обратить внимания на это якобы невольное движение. Но сработала врожденная непосредственность, которая прежде никогда Антону не изменяла. Он успокоил себя, мол, все к лучшему, главное — всегда оставаться самим собой.

— Послушай, Гиата, ты, должно быть, плохо читаешь мои мысли…

— Ошибаешься, Антон, именно таким я тебя и люблю.

Это «люблю» прозвучало для Сухова точно выстрел. Он решил немедленно уйти, оставив эту психопатку со всеми ее ретортами, осциллографами, серафимами… Но, сам не зная почему, он улыбнулся и спросил:

— Любовь с первого взгляда?

— Думаю, не следует считать мои взгляды, Антон. Мы можем сбиться со счета.

— Ты опять имеешь в виду, что наша встреча не случайна?

— А разве в этом мире есть что-либо случайное? Буквально все от чего-нибудь зависит, чему-то подчиняется. Законы природы: физики, биологии, физиологии… Понимаешь?

— Яснее некуда.

— Вот и наша сегодняшняя встреча тоже кем-то запрограммирована.

— Тобой запрограммирована?

Гиата удовлетворенно улыбнулась, прищурившись. Сухов почувствовал, что его охватывает неодолимое желание грубо отругать эту самодовольную, не в своем уме красавицу…

— Антон! — вдруг окликнула его Гиата, и с ее лица мигом исчезла маска приветливости. — Ты ведешь себя как мальчишка! Если тебе кажется, что я легкомысленно болтаю с тобой, то ошибаешься. Я жду, когда же ты, наконец, придешь в себя, успокоишься. Ты сидишь взвинченный, злой… Откровенно говоря, я немного разочарована. Не вижу в твоем взгляде настоящего интереса. Почему ты не пьешь кофе? — Последние слова прозвучали почти как приказ.