Гарриет Хэпгуд - Квадратный корень из лета

Жаль, что я чувствую себя больной.

Когда я вышла, он стоял у кассы, пересмеиваясь с продавцом, и заказывал черный кофе. Черный кофе. Черная кожаная куртка. Светлые волосы, потемневшие от дождя, зализаны в хвостик, который Грей называл уткиной ж… Джейсон. Я впервые заметила, что ростом он ниже Томаса.

Хорошо, что он стоит ко мне спиной и я могу его разглядывать. Меня одолевал зуд от неизвестности, можно ли мне еще его обнимать и вообще дотрагиваться. Прошлым летом я знала, что могу протянуть руку и смахнуть соломинку с его плеча, песок с живота и траву с ног. Даже в присутствии посторонних я находила тысячу причин коснуться его. И я знала, что ему тоже этого хочется.

Самообладание стремительно покидало меня, когда продавец громко сказал:

– Девушка, ваш сандвич с тунцом готов!

Джейсон обернулся.

– Марго. Что, плавать ходила?

– Нет. – Я пригладила волосы пальцами. – Это дождь. Море сейчас холодное.

– Это была шутка, – протянул он. – У тебя волосы мокрые.

– Сандвич с тунцом, – раздраженно проворчал продавец.

– А, ясно. Ха-ха-ха, – сказала я Джейсону и выгребла из кармана пригоршню монет за два бумажных пакета с жирными пятнами. От запаха папиной селедки и моего расплавленного сыра растревоженный желудок скрутился жгутом.

– С тобой все в порядке? – Джейсон наклонил голову. Но он стоял, опираясь на прилавок, и не тянулся ко мне. Хотелось бы мне верить, что он нервничает не меньше моего. Я очень сильно хочу в это верить.

– В порядке, – слабо сказала я. Он расплатился за кофе, и мы присели.

– Ты будешь это есть?

Я еще не доставала свой сандвич из пакета. Джейсон строил башню из кубиков сахара.

Я поднесла ко рту тунца с сыром и машинально откусила. Жевала целый час, а глотала еще дольше – комок размером с Луну не желал проходить по горлу. Щиколотки сводило от желания обернуть их вокруг щиколоток Джейсона, чтобы из наших тел получился брецель. Мы уже однажды были в этом кафе. Все остальные в тот день были на пляже, а мы пришли сюда, а не в ларек, хотя жареная картошка здесь хуже. Мы тогда почти ничего не ели и только глупо улыбались друг другу, пока картошка не остыла окончательно. В тот день он спросил: «Ты меня любишь?» В тот день он…

Соберись, Готти, надо же разузнать о тоннеле во времени!

– Джейсон, когда на той неделе ты к нам заходил – ну, когда мы собирали вещи Грея, что тогда произошло?

Сахарная башня обрушилась – кубики посыпались на стол. Вот он, момент истины. Сейчас он скажет, что я исчезала.

– Ого, горячий, – поморщился Джейсон, отхлебнув кофе. – Да, возникла некоторая неловкость. Много времени прошло, мы с тобой совсем разучились…

Он улыбнулся. Я попыталась улыбнуться в ответ.

– Но я, гм, я там была? – настаивала я.

– А, я понял, о чем ты, – Джейсон нахмурился. – Ты тогда витала мыслями где-то еще.

Я силилась подобрать слова, чтобы как можно более невинно поинтересоваться – а я не исчезала, как по волшебству? Но слова не появлялись. Джейсон без всякой задней мысли снова начал строить сахарную башню. Он бы сказал, если бы я исчезала. Но спросить надо.

– Прости, а какую неловкость ты имеешь в виду?

По-моему, всасывание меня в картонную коробку вполне подпадает под эту категорию.

– А, я пытался рассказать тебе о колледже, как там много занятий и всяких дел и что с моей стороны так отвлекаться было несправедливо по отношению к тебе. Потом зашел Нед и перебил разговор – вот что значит отсутствие практики. Тебе надо подтянуть отговорки и увертки, – подмигнул он.

Мне бы вздохнуть с облегчением – я не исчезала. Все-таки возвращаемся к гипотезе зонированного экрана: мысли уносятся куда-то по аллее памяти, а тело ходит и говорит в этой реальности.

Но я могла думать только о том, как в этом самом кафе Джейсон сказал: «Марго, брось эту картошку, пойдем ко мне домой». В тот день у нас впервые был секс.

– Не будем дергаться, мы же друзья, – заверил сидевший напротив Джейсон, напомнив мне Соф. Она тоже вечно говорит, какое мнение у меня должно быть.

– Эй, тунец и кофе! – перебил нас продавец. – Уж извините, но я закрываюсь. Если это наплыв посетителей в обеденное время, то я пошел домой.

Скрипнув стульями по полу, мы встали. В дверях я замялась, стиснув жирные пакеты с сандвичами.

– Удачно поплавать, – сказал Джейсон, кивнув на ливень. – Да, ты же собиралась мне что-то рассказать о вечеринке Неда?

– Хочешь, зайдем в книжный. Наверху папа, но там тепло. Можешь съесть половину моего сандвича.

Я очень желала, чтобы Джейсон в последний раз прошел за мной по траве и поднялся на мой космический корабль, улетел со мной сквозь дождь и поцеловал меня, как прошлым летом. Но он лишь смял стаканчик из-под кофе и бросил его в мусорное ведро.

– Извини, не могу. Я – как бишь я это называю? – Вспоминая нужное слово, Джейсон прищелкнул пальцами, наставив на меня указательные пальцы, как дула пистолетов – аукнулась студенческая атмосфера «Фингербанда». – А, на распутье. Отсюда мне на автобус – моя девушка живет в Бранкастере. Ты же знакома с Мег?

Он еще что-то говорил, но у меня в ушах застучало: моя девушка, моя девушка, моя девушка. Ну конечно, Мег, идеальная красавица Мег. В секрете держат таких, как я. Выскочив из-под навеса, я побежала по траве под дождем. Дверь «Книжного амбара» была распахнута настежь, но за ней оказался не мой спасительный космический корабль, а белая с черными точками пустота, ненастроенный телевизионный экран. Снова тоннель, разрыв треклятого пространственно-временнóго континуума.

И на этот раз я кинулась туда со всех ног.

…мы ввалились в кухню, смеясь и целуясь. Мне было все равно, увидят нас или нет, но Джейсон отпустил мою руку.

На грифельной доске почерком папы была написана записка, но я не могла понять ее смысл. Слова плавали перед глазами. Мне пришлось читать по слогам, и все равно я, должно быть, ошиблась, потому что получилось: «Грей в больнице».

Я не в состоянии это принять. Я хочу быть в поле с Джейсоном, и чтобы солнце припекало кожу! Схватив его за руку, я указала на записку.

– Черт, – он пригладил волосы обеими руками. – Вот черт.

Я глядела на него, ожидая, что он все поймет и скажет: «Давай притворимся, что мы этого не читали. Пусть это будет неправдой. Пусть у нас будет еще несколько часов, будто мы не приходили в кухню, а все еще сидим в старом форте, под палящим солнцем».

Но Джейсон не умел читать мои мысли и сказал:

– Слушай, тебе надо ехать. Тебе надо… Вот черт. Может, тебя моя мама подвезет… Или лучше езжай на велике в Бранкастер, оттуда до больницы автобус ходит.

Он говорил, но я не слышала, как не могла только что прочитать записку: в ушах шумело море, из комнаты стремительно исчезала сила тяжести. Куда делся весь кислород?