Михаил Михеев - Рассказы

В дверях оранжереи появился Квазик. Должно быть, он еще ничего не знал, вид у него был довольный, он поздоровался с Алешкиным.

«Вот кто обрадуется, если придется убрать из школы ТУБа…» — подумал Алешкин и сурово заметил Квазику:

— Где это ты так выпачкался? Посмотри, весь в грязи.

— Да это так… — ответил Квазик и достал из кармана платок.

Алешкин и ТУБ прошли мимо него. Квазик спустился к Космике.

— Это кто же кактус раздавил?.. Опять тот комод упал. Я же говорю, что его нельзя в школе держать. Ненормальный, еще задавит кого-нибудь.

— Уйди с моих глаз! — сказала Космика.

Теперь ТУБ стоял дома у Алешкина. Оставить его в школе уже было опасно. Отправить к Бухову, чтобы тот отослал его, вместе с актом, на завод, Алешкин просто не мог. Настроение у него было препротивное, он сердился на себя и не мог понять, что привязывало его к этой неодушевленной конструкции. «Язычество какое-то, идолопоклонство!» — ругал себя Алешкин, однако лучше от этого ему не становилось.

Но вот приехала Мей.

Он ничего не сообщил ей про ТУБа, вначале хотел сделать сюрприз, а потом вообще нечего было сообщать… А она ждала его там, ведь он обещал… Конечно, он мог бы приехать на несколько дней, и приехал бы, но тут как раз ТУБ начал падать.

Алешкин увидел Мей из окна, жена только что свернула с аллеи на дорожку к коттеджу. Она шла строгая и насупившаяся… и такая милая, и он смотрел на нее радостно и взволнованно. Конечно, он знал, что она скажет: да, да! Он такой невнимательный, он о ней не думает и не думал никогда… И он будет слушать с восторгом все ее обвиняющие слова, такие ласковые от английского произношения.

Вот она подошла к крыльцу, и он потерял ее из виду.

Сейчас она войдет в подъезд, и там ее встретит ТУБ…

Алешкин услыхал ее восклицание на английском языке, — когда Мей волновалась или радовалась, она всегда переходила на английский язык…

Дом наполнился гулом пылесоса, звуками плещущейся воды, скрипом передвигаемой мебели. Конечно, они неряхи, great неряхи! И на кухне у них грязь, on the window… паутина… А цветы… эти самые лилиум кандидум, не политы… По правде сказать, в последние дни Алешкин столько возился с ТУБом, что запустил все свои домашние дела. Занятие нашлось всем, и ТУБу даже пришлось включить вторую скорость, как при работе на трудной планете. А Мей была такая радостная и довольная, что вот она дома и ТУБ будет работать в школе… И у Алешкина не хватило духу сказать ей правду.

Днем она убежала в магазин. Алешкина вызвал по видео Бухов.

— Готовься, — сказал Бухов, — к нам едет ревизор.

— Уже?

— Уже. Уже приехал. С тестером. Автоматы проверяет.

— Ну и как?

— Пока один погрузчик забраковал. Биозащита опаздывает на пятьдесят миллисекунд.

— Строгий дядя.

— А где ты видел ревизоров ласковых? Про твою уборщицу он уже знает. Удивился весьма, как это мы, взрослые люди, космонавты, и нарушаем инструкцию. Я ему объяснил как мог. Так вот, он на тебя хочет посмотреть. Ты свои документы на кибернетика обязательно захвати.

Алешкин долго и неторопливо усаживался за руль «Кентавра». ТУБ сам открыл ему ворота, хотя они могли открываться автоматически.

— А ты оставайся здесь. Нечего тебе там делать. Нужен будешь… сами приедут. — Алешкин помолчал и тронул «Кентавра»: — Молись своему кибернетическому богу.

Инспектор встретил Алешкина строго и официально, но просмотрев его документы, несколько подобрел.

— Что ж, лично я не против, чтобы он поработал в школе уборщиком, под вашим наблюдением, разумеется. Инструкция инструкцией, но жизнь, знаете, все время обгоняет правила. Это был бы весьма интересный эксперимент — первый опыт общения робота не со взрослыми, а с детьми. Очень любопытно… Ваши заключения могли бы помочь Заводу Кибернетики в дальнейших его работах. Но в этой истории одно плохо, вы понимаете?

— Понимаю. Почему он падает?

— Вот именно, почему он падает? Вы говорите, что проверяли его и ничего не нашли. Я вам верю как кибернетику. Возможно, причина в киберлогике. Тогда, как вам известно, участь ТУБа решена. Но киберлогика отказывает весьма и весьма редко. Притом тогда выключается и главная сеть питания. А у вас не так. Это весьма непонятно. Поэтому будет лучше, если я приеду в школу сам и посмотрю все на месте.

Вернулся Алешкин домой не особенно веселый. Мей встретила его на крыльце.

— А где ТУБ? — сразу спросил он.

— А где был ты? — спросила Мей. — Пора обедать, я послала ТУБа за тобой в школу.

— Мей! И давно?

— С полчас… но что случилось, Альешкин?

— Скорее садись в машину. Я расскажу тебе по дороге.

Дурное предчувствие не обмануло Алешкина. Машина Срочной Помощи встретилась им еще на пути к школе.

ТУБ упал на лестнице и сбил Космику.

У Космики оказался перелом руки, да еще она получила легкое сотрясение мозга, и врачи разрешили разговаривать с ней только на следующий день. Алешкин и Мей присели возле кровати. Рука у Космики была на растяжке, ей было больно, но она крепилась и старалась не плакать. Вид у нее был совсем не плохой, только ее обычный румянец сошел со щек.

— Мы спускались по лестнице, а я держала его за руку. Он хотел убрать руку, а я все равно держала ее. Я все следила, чтобы он не упал.

— За какую руку ты его держала?

— За вот эту, за левую.

«Все правильно, перила на лестнице с левой стороны».

— Его… его от нас заберут? — спросила Космика.

— Не знаю. Наверное, заберут.

— Он же не виноват. Он совсем не виноват. Когда… когда он начал падать, он оттолкнул меня в сторону. А я все равно хотела его поддержать. И не смогла. Он такой тяжелый.

— А почему он упал? — спросил Алешкин.

Космика молчала.

— Ты же заметила, наверное, как он упал. Или у него подвернулась нога?

— Я не знаю, — тихо сказала Космика.

— Может, он запнулся?

— Я… я не знаю… — и Космика заплакала.

Мей неотрывно смотрела на девочку. И когда она заплакала, Мей погладила ее по головке и сказала Алешкину:

— Ты хороший следователь, Альешкин. Но ты лучше поезжай в школу. ТУБ там один, с инспектором. А мы здесь с Космикой еще поговорим. Без посторонних мужчин.

Мей шутила, а Алешкин не мог понять, как она может шутить в такую минуту. Но он знал, что интуиция Мей часто оказывалась сильнее его логики. Поэтому он тоже постарался улыбнуться весело и ушел.

Во дворе школы он встретил Квазика. Тот сидел на ступеньках той самой злополучной лестницы и карманным ножом строгал сухой сучок кипариса. Стружки сыпались на ступеньки, и автощетка высовывалась и заметала их под лестницу.

Увидя Алешкина, Квазик встал. Темные жаркие — материнские — глаза его были озабочены и печальны.

— Вы из больницы? — спросил он. — Как там… как Космика?