Анатолий Андреев - Звезды последний луч

— Место, место задай, — не утерпел Иван.

Костя досадливо дернул плечом:

— Не мешай, без тебя знаю. Ленинград, Ждановская набережная. Время — без четверти шесть. Вечера…

Костя еще раз пробежал пальцами по клавишам и откинулся на спинку стула.

Вся эта затея показалась вдруг Ивану зряшной. Пустячной. Чушь все это, галиматья — параллельные миры, мезонное зондирование, пробой связки… Стало вдруг досадно, что увлекся, как мальчишка, ухлопал полтора года на воплощение бредовых Костиных идей. Ясно же, что этого не может быть, потому что не может быть никогда. И кончится все прозаически — посидят они, подождут, Костя еще поколдует над машиной и скажет виновато: «Что-то не получается, Ваня…»

Отгоняя эти мысли, Иван поинтересовался:

— Что это долго так…

Костя сердито фыркнул и повел плечом. Его худое носатое лицо выразило крайнюю степень презрения. Иван, в его тревожном и знобком нервном возбуждении, раздражал Костю.

Если быть искренним, раздражать его он начал давно, почти сразу, как начали совместную работу. Но что делать — найти другого исполнителя Косте не удалось. А Иван — взялся. Правда, сразу оговорил, что первый переход в соседний мир осуществит он, Иван, и не в любой попавшийся, а именно в тот, в который ему захочется…

Было тихо, аппаратура работала беззвучно. Иван отошел от окна, но так и не присел, стоял, привалившись плечом к шкафу. Снедавшее с утра нетерпение все же прорвалось крупной дрожью, Иван старался унять ее. Чтобы отвлечься, спросил:

— А что будет, если мезонные генераторы… того… когда я там буду?

— Да ничего не будет, — равнодушно ответил Костя. Минута была торжественная, как-никак первое испытание, а Ивана, похоже, ничто не волнует, кроме собственной безопасности. — Выкинет тебя обратно в наш мир: чтобы там оставить, нужно напряженность поля уменьшать очень медленно, с градиентом не более двух единиц в час…

Иван молча кивнул. Костя подумал и добавил:

— На первый раз я генераторы вообще выключать не буду, чтобы все время тебя в поле держать. Дам тебе два часа, а потом верну обратно.

На пульте изменилось созвездие огоньков. Костя нервно сглотнул и осипшим голосом сказал:

— Ну, Ваня, тебе пора…

Иван обернулся. Металлическая рамка двери, все так же нелепо стоящей посреди комнаты, озарилась призрачным фиолетовым светом. Запахло озоном. По гладкому, светящемуся изнутри металлу пробегали короткие оранжевые искорки.

— Смелее, смелее, — ободряюще сказал Костя. — Током она не бьет. — Он нервно засмеялся, оборвал смех, серьезно добавил: — По крайней мере, не должна бить. Теоретически.

Иван сделал еще шаг и толкнул дверь рукой. Она легко подалась. За ней открылось… Ничего за ней не открылось. Там была пустота. Вернее, и пустоты не было. Иван затруднился бы сказать, какой цвет имело открывшееся ничто. Да и был ли цвет? Свет, наверное, был. Во всяком случае, темноты там не было.

Иван пригнул голову и двинулся вперед, в бело-серое ничто, четко ограниченное металлической полоской рамы. Инстинктивно он задержал дыхание, но ничего не произошло, лишь повеяло вдруг холодком. Ощущение было мимолетным, Иван не успел понять, не почудилось ли оно. Осторожно, не выпуская из рук двери, он шагнул еще раз. Пелена спала с его глаз. Стало темно. Появился ветер. Он нес хлопья снега. Желтыми пятнами повисли фонари. Ветер раскачивал их, скрипел жестяными тарельчатыми абажурами. Экономические лампочки давали мало света. От фонаря до фонаря простиралось слабо освещенное метельное пространство. Слева тусклыми прямоугольниками окон обозначились дома.

Фонарь качался, тени двигались, словно собираясь убежать. Поземка уложила снег волнами. Барханами. Маленькими барханчиками.

Людей на улице не было, и Иван порадовался этому. Начали мерзнуть уши, он поочередно отогревал их ладонями. Ветер бросал на лицо и руки снег.

Наконец вдали мелькнула смутно различимая фигура. Человек приближался, то отчетливо видный в желтоватом круге электрического света, то почти исчезающий в злорадном верчении снега между световыми конусами фонарей. Иван привалился к парапету, положив руку на почернелый остуженный чугун. В волнении он не заметил, что ладонь заныла от прикосновения к стылому, обдутому снежными ветрами металлу. Ошибки быть не могло — эта широкополая шляпа, развевающиеся по ветру белые волосы, длинный выпущенный наружу шарф…

Человек поравнялся с ним. Внезапно охрипнув, Иван торопливо прокашлялся и, уже в спину, позвал:

— Мстислав Сергеевич, ради бога, извините…

Иван оторвался от парапета и шагнул к прохожему. Начавшаяся еще там, далеко-далеко, нервная дрожь вновь сотрясала плечи. Прохожий вопросительно смотрел на Ивана.

— Простите? Кажется, не имею чести…

— Вы ведь Лось? Инженер Лось, Мстислав Сергеевич?

— Да, так меня зовут. И все же, чем обязан?

— Мстислав Сергеевич, я вас специально жду. Можно, я вас немного провожу? Мне трудно вот так, в двух словах все объяснить…

— Извольте, извольте… — голос Лося был холоден.

Он сунул руки в карманы и пошел прежней дорогой, не глядя на ступавшего рядом с ним по снежным гребням Ивана.

— Меня зовут Иван, Феоктистов Иван. Я вас специально ждал здесь.

— Не замерзли в своей кацавейке? — не повернул головы Лось.

Иван глянул на свою куртку и со скрытым вызовом сказал:

— Нет, она у меня с электроподогревом.

Лось переспросил недоверчиво:

— Как, как?

— С электроподогревом. Ну, такая, знаете, плутониевая батарейка. Энергии, правда, ненамного хватает, через девяносто часов приходится заменять.

— Вы что, хотите сказать, что ваша… э-э-э… одежда обогревается электричеством? — поднял брови Лось.

Они остановились у подъезда. Лось оказался много ниже Ивана, глядел снизу вверх. Лампочка над дверьми бросала свет прямо ему в лицо. Он сощурился — от света ли, от снежной ли крупы. Лицо его не казалось более холодным или надменным. Скорее — усталым. Хорошее, спокойное лицо нестарого еще человека, со скорбными складками губ и внимательными грустными глазами. Вспыхнувшая было в них ирония вновь уступила место усталости. Лось медленно сказал:

— Я, знаете, профан в электричестве. Но эту вашу… батарейку надобно было б за вами на тележке возить. Так что фантазия ваша — увы…

Он сожалеюще развел руками. Иван понял, что Лось сейчас уйдет. Повернется и скроется в подъезде. В отчаянии Иван прокричал скороговоркой:

— Мстислав Сергеевич, еще одну минуту! Шестьдесят секунд! То, что я вам скажу, дико. Это похоже на бред. Но я не сумасшедший. Я из будущего! Я прибыл из будущего сюда, в третье декабря 19… года, специально, чтобы встретиться с вами. У меня мало времени, меньше двух часов… — выговорив все на одном дыхании, Иван помедлил и упавшим голосом добавил: — Вот…