Филип Фармер - Миры Филипа Фармера. Том 17. Врата времени. Пробуждение Каменного Бога

— С ней будет все в порядке, как только она утолит голод, — сообщил стоящий рядом врач.

— Ильмика, почему вы не попросили... — начал было Два Сокола и сам покачал головой. — Нет, вы же слишком горды.

— Это обычная история в такое несчастливое время, — заметил врач. — Многие из высокородных потеряли свои земли, состояния — все, кроме титула. И... — Врач осекся, словно сболтнул лишнего.

Два Сокола сердито взглянул на него. Состояние Ильмики, казалось, радовало этого человека. Наверное, он был простолюдином и разделял скрытую, но оттого не менее сильную антипатию низших классов к правящим. Два Сокола понимал его чувства. Большинство населения страдало от нещадной эксплуатации и несправедливости, по сравнению с которыми даже положение рабочих XVIII века в его родном мире показалось бы приятным. И все же поведение врача его возмутило. Ильмика тоже была человеком и перенесла немало лишений. Семья ее была уничтожена, дом и имущество оказались в руках врагов. А попросив принести девушке тарелку супа, Два Сокола выяснил, что у нее не осталось ни монеты.

Ильмика ела суп, и слезы капали в тарелку.

— Я не могла удержаться в сознании. Теперь все знают, что я осталась без средств. Я нищая. Имя Торсстейнов обесчещено.

— Обесчещено? — негромко переспросил Два Сокола. — Если это так, то это произошло с большей частью дворян Блодландии. К чему эта фальшивая гордость? Виновата война, не вы. Кроме того, настало время показать, что дворяне крепче тех, кем правят. Нужно поступать благородно, чтобы быть благородным.

Она слабо улыбнулась. Пилот взял у одного офицера кусок ветчины, у другого — ломоть хлеба и отдал девушке.

Поев, она прошептала:

— Если бы только можно было спрятаться от их взглядов.

— В моем купе найдется место для вас, — сказал Два Сокола.

Он помог ей встать на ноги и повел через переполненный вагон к своему купе. Девушка рухнула на сиденье и мгновенно заснула. Когда она открыла глаза, наступил вечер. Два Сокола принес ей ужин в купе. Гильберт отправился в вагон — ресторан, Квазинд стоял за дверью — они были одни. Невкусный холодный ужин был съеден в молчании. Потом Два Сокола спросил Ильмику, не согласится ли та работать у него секретаршей. Девушка покраснела, и он уже ожидал, что Ильмика вспылит. Но когда услышал, как она заикается, ему стало ясно, что девушка неправильно поняла его предложение.

Он безрадостно усмехнулся:

— Нет, я не прошу вас стать моей любовницей. Кроме обычных обязанностей секретарши вам ничего не придется делать.

— Почему я не должна быть вашей наложницей? — спросила она. — Я в слишком большом долгу у вас.

— Но не настолько! И я никогда не потребовал бы такой платы. Мне нужна женщина, которая меня любит — или, по крайней мере, желает.

Покрасневшая Ильмика смело глянула американцу в глаза:

— Если бы я не хотела вас, разве стала бы принимать от вас еду и заботу? Вы думаете, я настолько лишена чести?

Два Сокола встал и нагнулся над ней. Девушка подняла к нему лицо, закрыла глаза и обхватила его за шею. Она нашла своими губами его губы и прижалась к нему всем телом.

Он оттолкнул ее:

— Ты переигрываешь. Ты же не хочешь целовать меня.

— Мне... жаль. — Отвернувшись, она разрыдалась. — Почему меня никто не хочет? Ты отталкиваешь меня, потому что это животное ицкапинтик обесчестило меня?

Два Сокола взял ее за плечи и повернул к себе:

— Я не понимаю тебя, Ильмика. Ты делаешь это, потому что была взята силой?

— А ты не знаешь? Никто из дворян Блодландии не примет меня в свой дом после того, что случилось.

— И ты выбрала меня, потому что я простолюдин, а низкорожденным не пристало волноваться за добродетель своих жен? Или мне следует прыгать от радости, что я заполучил дворянку, пусть и несколько подержанную? Что я тебе — последнее убежище?

Она отвесила ему пощечину и попыталась вонзить ногти в щеку, но Два Сокола поймал и крепко сжал ее запястья.

— Ты дура! Я люблю тебя! И мне плевать на твою утерянную девственность! Я люблю тебя и хочу, чтобы ты тоже меня любила! Но я скорее повешусь, чем возьму себе женщину, которая считает меня такой мразью, которая даже от нее не откажется! Я не дам тебе казнить себя, мучая меня!

Он отшвырнул Ильмику с такой силой, что та упала на сиденье.

— Мое предложение остается в силе, — произнес он. — Можешь обдумать его, пока мы не прибыли в Толкинхэм. А я пока выйду.

Он захлопнул за собой дверь и остаток ночи провел в коридоре, на полу, прислонившись к стене. Спал он беспокойно.

Когда поезд прибыл в Толкинхэм, Два Сокола зашел в купе. Гильберт сидел там один.

— Куда ушла Торсстейн? — спросил Два Сокола.

— Не знаю. Я подумал, что она хотела попрощаться с вами.

Два Сокола протиснулся сквозь толпу в коридоре, не обращая внимания на ругань и злобные взгляды, выбрался из вагона и обыскал вокзал. Ильмики не было. Он хотел послать Квазинда на ее поиски, но у вагона его остановил офицер, передавший последний приказ. Двум Соколам предписывалось прибыть к крейону Греттирссону. Два Сокола не знал, зачем он мог понадобиться пехотному генералу.

На армейских попутках летчик добрался до большого военного лагеря близ Толкинхэма и направился к бараку генерала. Греттирссон сообщил ему, что блодландских военно-воздушных сил больше не существует. Нехватка горючего стала настолько острой, что все его запасы резервировались для военных машин. Двух Соколов назначили командиром полка броневиков — пока бензин не кончится совсем. А потом, как и все остальные, он будет сражаться в пехоте.

Два Сокола покинул барак с полной уверенностью, что война проиграна. Еще месяц-два — и Блодландия будет принадлежать Перкунише.

Через четыре недели оборонительных боев Два Сокола услышал первые новости о положении дел в Перкунише. Несмотря на триумфы на всех фронтах, в столице дела обстояли не так уж и хорошо. Оба сына кассандраса погибли в аварии на железной дороге. Блодландские агенты не слишком верили, что это была случайность. Когда кассандрас узнал о смерти сыновей, его разбил паралич, и неделю спустя он скончался от воспаления легких. Его наследник, племянник, был убит по пути в столицу. Перкунишане обвинили Блодландию вначале в убийстве, а потом и в аварии. Блодландия, естественно, отрицала какую-либо связь с этими событиями. Блодландские тайные агенты подозревали, что все это — дело рук Раске.

Амбиции немца были всем известны. Он хотел жениться на дочери кассандраса и стать принцем-консортом — при условии, что Большой Совет признает его жену королевой.

Совет уже собрался и теперь обсуждал, выбрать ли нового короля из рядов высших дворян или короновать принцессу.

Но на полях сражений все оставалось по-прежнему. Эрик Леонифа, новый правитель Блодландии, показал себя великолепным тактиком. Три раза он разбивал превосходящие силы противника в сражениях. И трижды был вынужден отступить, потому что не мог удержать захваченную территорию. А перкунишане присылали новые, свежие армии, снабженные новейшим оружием. Вражеские военно-воздушные силы, больше не опасаясь истребителей Двух Соколов, опустошали северную Блодландию бесконечными бомбардировками и налетами.