Герберт Франке - Стеклянная западня

— Встать, марш, марш!

— Внимание!

— Ложись!

— Вперед, марш!

— Ползком!

— Стой!

— Вперед, марш!

— Вперед, марш!

Пятая рота, рота Абеля, бежала в противогазах, Таким образом, у Абеля была возможность сквозь круглые защитные стекла незаметно наблюдать за Остином, бежавшим слева от него в том же ряду. Каждую незначительную паузу между минутами напряженнейшего внимания он использовал, чтоб бросить этот взгляд влево, жадно отыскивая признаки того, что попытка его оказалась удачна и в будущем у него будет товарищ.

— Противогазы снять!

На бегу тянули они резиновые ремни, вытаскивали из пряжек, протягивали сквозь петли, стягивали маски с залитых потом лиц, накручивали лицевую часть на клапан, потом засовывали превратившуюся в неприметный резиновый рулон маску в цилиндрическую сумку.

— Взводным принять команду!

Тренировка с повышенной физической нагрузкой закончилась. Ротные колонны разделились каждая на десять рядов, они вышли со стадиона и по отдельности устремились к казармам. За ними тянулся след грязи и глины, лужи-все это предстояло убрать во время вечерней уборки.

От ожидания Абель устал. Остин вел себя как обычно. Либо он был слишком хитер, чтоб позволить другим что-нибудь заметить, либо Абель просто ошибся.

С песней они маршировали со стадиона, пока резкий голос капрала: «Отставить песню!»-не заставил их замолчать. Теперь каждый должен был постараться как можно быстрее пройти в свое помещение, как можно быстрее раздеться, как можно быстрее…

Короткая интермедия между окончившимися и еще предстоявшими упражнениями.

— Взвод, стой!

Они остановились в четырех метрах у ворот.

— Разойдись, марш, марш!

Они бросились к темному прямоугольнику, и коридор поглотил их. Капрал следовал за ними неспешно, но и не так уж медленно — как бы то ни было, целых восемь секунд солдаты оставались вне его наблюдения.

Абель схватил Остина за руку и тихо, но внятно произнес:

— Ты не должен глотать черную таблетку. Понял? Черную таблетку не глотать!

Остин бросил на него быстрый короткий взгляд. Искорки в глубине его глаз вспыхнули. Потом прошипел:

— Придержи язык!

Произнес он это зло и агрессивно, но Абелю важно было, что он ответил ему, все равно каким тоном. И хотя гарантии, что Остин не донесет на него, все еще не было.

Абель уверен был, что рассчитал правильно: черная таблетка была виной, что они непрерывно пребывали в сумеречном состоянии, в тупой эйфории, заставлявшей поверить, что служба-это награда, приказ-источник радости, казарма-дом родной, а майор-бог, при этом они не различали уже справедливость и несправедливость, способность к критике отсутствовала полностью, как, впрочем, и воля, и способность принимать решения. Черный шарик-химический препарат, отравляющий мозг или парализующий железы, нарушающий гормональное равновесие или блокирующий нервные пути. Его тайком вводят в организм вместе с продуктами питания. Черный шарик виновен в том, что они-солдаты.

Дневная поверка прошла как обычно. Остин ничего не сказал. Весь день у Абеля не было возможности переговорить с ним; теперь он рассчитывал на ночь. В шестнадцать сорок пять, при второй выдаче таблеток, он следил, как Остин поднес черный шарик ко рту, но не проглотил его, а только сделал вид, будто проглотил. Потом украдкой сунул в карман. Чуть менее опасно, чем просто уронить на землю.

Два часа занятий в классе прошли, потом еще уборка и мытье в душевой. Двадцать часов двадцать минут — время укладываться в койку. В двадцать тридцать выключают свет. Ровное дыхание некоторых свидетельствовало, что они уже спят, хотя капрал еще не проходил с последним обходом. Абель не чувствовал усталости. Он тихо лежал под кусающимся серым одеялом и не мог дождаться, когда наконец появится капрал пожелать всем «спокойной ночи».

Капрал не заставил себя долго ждать. Ярко вспыхнул свет, и солдаты в постелях услышали тяжелые шаги. Ногой он пихнул несколько табуреток, потом отворил шкаф, вытащил из-под кровати сапог. Проверил каску Альберта и подушку Абрахамса. Напряженное ожидание повисло в помещении. Сегодня капрал не спешил…

На сей раз под горячую руку попал Антон. От него потребовали показать ноги, под ногтями там осталась грязь.

— Встать, грязная свинья!

Антон вскочил с постели, вытянулся по стойке «смирно». Капрал внимательно разглядывал его.

— Наверно, устал, правда? Быстро в койку!

— Встать!

— Лечь!

— Встать!

— Лечь!

— Ну что? Не получается? Так я вас научу! Всем встать, быстро! Вам необходимо взбодриться. Все во двор, бегом марш!

На улице царила хмурая тьма. Горело лишь несколько фонарей, на большом расстоянии друг от друга. Небо было черно-серым, с легким оттенком грязноватой желтизны.

— В шеренгу становись, равняйсь!

В одном белье, босиком было холодно, ноги сильно мерзли, они с трудом заставляли себя стоять спокойно, не дрожать от холода.

— В душевую, шагом марш!

Словно серые призраки, двигались они к длинному бараку, где размещались душевые, умывальники, краны, шланги и ведра.

— Всем под душ, быстро!

Капрал сам отвернул кран. Солдаты стояли под дождиком тонких водяных струй. Горячая вода в такое время была, естественно, отключена.

— Один за всех и все за одного!

Вода лилась на коротко стриженные головы, текла по лбу, затылку и вискам, проникала внутрь под белье, что холодным компрессом прилипало к окоченевшей спине, груди, животу, стекала по ногам вниз. Ноги давно уже стояли в пенящихся лужах.

— Запевай!

Они затянули одну из песен о чести, верности долгу и приказу.

— Сменить песню!

Они затянули, дрожа от холода, другую песню о чести, верности долгу и обязанности выполнять приказ.

— Теперь вы чистые?

— Так точно, господин капрал!

— Разойдись! Быстро по койкам, марш!

Они бежали по каменным плитам и сырой земле, подстегиваемые колючим ветром; из темного коридора, толкаясь и налетая друг на друга, они влетели в казарму. Повалились в постели, мокрые, как были, натянули до ушей одеяла. Свет еще горел. Глухо зазвучали шаги капрала.

— Среди вас есть грязная свинья, не моющая как следует копыта. Ему плевать, что за это расплачивается весь взвод. Парни! — прорычал капрал. — Вы сами позаботитесь о том, чтобы подобное не повторилось! Надеюсь, вы знаете, что следует предпринять! Спокойной ночи!

— Спокойной ночи, господин капрал!

Дверь захлопнулась, свет погас. Мгновение не было слышно ни звука. Потом началось сопенье, толкотня, кого-то тащили по комнате, раздались первые удары, пинки ногами, потом донеслись вздохи, стоны и пыхтенье, слабые вскрики и хрипы, толпа бушевала, пока злоба не улеглась, потому что злость не прошла и не осталось ничего, что могло бы сопротивляться.