Филип Фармер - Т. 13. ЭКЗОРЦИЗМ. Ловец душ. Плоть

— Потом?

— Потом тебя ослепят, скальпируют и оскопят, потом повесят. На неделю воцарится национальный траур. Потом тебя похоронят в позе эмбриона под дольменом, аркой из огромных каменных плит. Над гробом твоим скажут молитвы и принесут в жертву лосей.

— Да, это утешает, — задумчиво произнес Стэгг. — А скажи, док, почему на эту роль выбрали меня? Разве Солнце-герои — не добровольцы?

— Мужчины соревнуются за эту честь, как соревнуются девственницы за право стать Невестой Лося. Избранный мужчина обычно самый сильный, самый красивый, самый мужественный юноша нации. Тебе не повезло не только в этом, но еще и в том, что ты оказался капитаном людей, достигших неба на огненном скакуне и вернувшихся на землю. Мифы гласят, что это сделал Солнце-герой. Я думаю, дисийское правительство решило, что, убрав тебя, они дезорганизуют весь экипаж. И уменьшат опасность, что мы оживим прежнее богомерзкое знание.

Вон Мэри Кейси тебе машет. Я думаю, она хочет с тобой поговорить.

— А почему ты, когда говоришь со мной, в сторону смотришь? — спросил Питер Стэгг.

— Потому, что мне трудно вас двоих разделить, — ответила Мэри Кейси.

— Кого — двоих?

— Питера, которого я знаю по утрам, и Питера, которого я вижу вечером. Прости, но ничего не могу с собой поделать. Закрываю глаза и пытаюсь думать о другом, но уши закрыть не могу. И хотя я знаю, что ты ничего не можешь с собой поделать, я тебя проклинаю. Прости. Я тоже ничего не могу поделать.

— Так зачем же ты меня позвала на разговор?

— Потому что я знаю, что поступаю не по правилам милосердия. Потому что знаю, что ты хотел бы выбраться из своей клетки из плоти не меньше, чем я — из своей клетки из стали. Потому что я надеюсь, что мы найдем способ удрать.

— Мы с Калторпом несколько планов проработали, но ни один из них не предотвратит моего возвращения назад. Как только рога начинают действовать, я бегу обратно к бабам.

— А если ты соберешь всю свою силу воли?

— Эти рога собьют с пути святого.

— Тогда это безнадежно, — унылым голосом сказала она.

— Не совсем. Я не собираюсь пройти всю дорогу до Аль-бани. Где-то между Манхэттеном и Альбани я сбегу в леса. Лучше попытаться и погибнуть, чем идти, как бык на бойню.

Сменим тему. Расскажи о себе и своем народе. Мне сильно связывает руки невежество. Я слишком мало знаю, чтобы найти выход.

Мэри Кейси ответила:

— Я была бы рада. Мне нужно с кем-то говорить, даже с… Ой, прости.

Весь следующий час Стэгг стоял около клетки, а она, не поднимая глаз от пола, рассказывала ему о себе и Кейсиленде. Он время от времени задавал вопросы, поскольку она считала знание основ само собой разумеющимся.

Кейсиленд расположился на территории, которая когда-то звалась Новой Англией. Он не был ни так густо населен, ни так богат, как Дисия. Его обитатели занимались земледелием, но их благосостояние больше зависело от свиноводства и оленьих стад, а еще — от моря. Даже во время войны с Дисией на юго-западе, карелами на севере и ирокуазами на северо-западе они продолжали торговать со своими врагами. У них было принято довольно странное установление — Военный Договор. Он, по общему согласию, ограничивал число воинов, которых можно посылать в набеги через границу в течение года, а также устанавливал и правила ведения войны. Дисийцы и ирокуазы этих правил придерживались, но карелы их постоянно нарушали.

— Так как же может при этом какая-нибудь сторона рассчитывать на победу? — изумленно спросил Стэгг.

— Никто и не рассчитывает. Я думаю, Военный Договор был принят нашими предками по одной причине: дать выход энергии воинственных мужчин и в то же время дать возможность большинству пахать землю. Карелы нарушают договор потому, что живут по экономике военного времени.

Она продолжила пересказ основ истории своего народа. Было две легенды, объясняющих название Кейсиленд. Одна гласила, что после Опустошения организация, именовавшая себя Рыцарями Колумба, основала небольшой городок возле Бостона, который, подобно древнему Риму, разросся и поглотил соседей. Городок был назван первыми буквами наименования ордена на языке предков — Кей Си, и через некоторое время это стали понимать как имя легендарного предка — Кейси.

По другой считалось, что реальное семейство Кейси основало город и назвало его своим именем. Это породило теперешнюю клановую систему, при которой каждый житель страны носил фамилию Кейси.

Была и третья версия, не слишком распространенная. Объединяя первые две, она утверждала, что человек по имени Кейси был главой Рыцарей Колумба.

— Наверное, врут все три, — предположил Стэгг.

Такое предположение Мэри не понравилось, но она умела широко смотреть на вещи. Она сказала, что это возможно.

— А что вы думаете насчет того, что говорят о вас дисийцы? Они говорят, что вы почитаете бога-отца по имени Колумб и что это имя вы взяли у их богини Колумбии и обратили в мужчину и богиню, и ее имя. И правда, что у вашего бога два имени: Иегова и Колумб?

— Это ложь! — гневно ответила Мэри. — Эти дисийцы перепутали имя нашего бога и Св. Колумба. Правда, что мы часто молимся Св. Колумбу о заступничестве пред Иеговой. Но мы ему не поклоняемся.

— А кто был Св. Колумб?

— Да ведь каждый знает, что он приплыл с востока, из-за океана, и высадился в Кейсиленде. Он обратил в истинную веру граждан нашего города и основал орден Рыцарей Колумба. Если бы не Св. Колумб, мы все остались бы язычниками.

Стэгг уже начинал чувствовать беспокойство, но хотел перед уходом успеть задать ей еще один вопрос.

— Я знаю, что «маскотка» — термин, обозначающий девственницу. Ты не знаешь, как это слово получило теперешний смысл?

— А оно всегда таким было, — ответила она. — Еще и на языке наших предков слово «маскот» означало «приносящий удачу», а маскотка действительно приносит счастье. Ты замечал, как дисийцы, перед тем как рискнуть, стараются тронуть волосы не достигшей созревания маскотки? Это потому, что собственную удачу человек мог и растерять. И те, кто идут в набег, всегда берут с собой маскотку на счастье. Я шла с отрядом против Покипсов, когда попала в плен к дисийцам. И что меня захватили при набеге на Кейсиленд — это ложь. Но не стоит ждать правды от тех, кто почитает Матерь Лжи.

Стэгг понял, что представления кейсилендеров так же запутаны и перемешаны, как у дисийцев. Спорить и отделять историю от мифов было бы бессмысленно.

Большие артерии в основаниях его рогов начали призывно пульсировать, и сами рога — твердеть.

— Мне пора идти, — сказал он. — До завтра.

Он повернулся и пошел, с трудом удерживаясь от бега.

Так проходили дни и ночи. По утрам была слабость и обсуждение планов побега. Днем — еда, питье и удалые, иногда жестокие, скачки. Ночи… ночи были наполнены видением стонущей белой плоти, пульсом, бившимся в унисон ударам глубоко спрятанного сердца самой земли, превращением из человека в природную силу. Безумный экстаз, тело, повинующееся лишь воле Принципа. Он был орудием, не имеющим выбора, подчиняющимся тому, чем был одержим.