Филип Фармер - Т. 10. Река Вечности. Мир Реки. Рассказы

А затем он вскричал:

— Иешуа! Рабби? [21] Учитель (древнеевр.). Мы столько лет тебя искали! А теперь ты тоже здесь!

Он расплакался. Раскинув в стороны руки, он пошел к Иешуа.

Стражник стукнул его тупым концом копья по спине, по почкам, и маленький человек, застонав, упал на колени. Его лицо исказилось от боли.

Иешуа, лишь раз взглянув на обоих мужчин, простонал. И сейчас он стоял, не поднимая глаз.

Крамер, хмурясь и что-то сердито бормоча, подступил к Иешуа и, схватив его за длинные волосы, резко дернул, понуждая Иешуа поднять голову.

— Сумасшетший! Антихрист! — закричал он. — Ты мне заплатишш са свои богохульства! Так ше заплатишш, как и тва твоих шокнутых трушка!

Иешуа закрыл глаза, его губы беззвучно шевелились. Крамер наотмашь ударил Иешуа по рту, и голова Иешуа качнулась. Из правого уголка рта Иешуа показалась струйка крови.

— Ковори, мрась! — взвизгнул толстяк. — Ти прафта утверштаешш, что ти есть Христос?

Иешуа открыл глаза и тихо заговорил:

— Я всего лишь утверждаю, что я — человек по имени Иешуа, просто еще один сын человеческий. Если бы этот ваш Христос существовал и был здесь, он бы ужаснулся. Он бы сошел с ума от отчаяния, если б увидел, что случилось на земле с его учением после его смерти.

Крамер, визжа и брызгая слюной, ударил Иешуа по голове своим посохом. Тот упал на колени, а затем рухнул вперед. Голова Иешуа с глухим стуком ударилась об землю. Крамер изо всех сил саданул упавшего человека сапогом по ребрам.

— Отрекись от своих покохульств! Покайся в своих сатанинских преднях! Если ти это стелаешш, то испежишш мноких стратаний в этом мире и сможешш спасти свою душу в пудущем!

Иешуа поднял голову, но заговорил после того, как смог отдышаться.

— Делай со мной что хочешь, гнусный язычник!

— Саткни свой поганый пасть, сумасшетший урот! — Крамер снова ударил его сапогом в бок.

Иешуа охнул и застонал.

Крамер, в развевавшемся за спиной плаще, зашагал к Маттифаю и его товарищу.

— Ви все еще продолжайт считать, что этот ненормальный есть Плагословенный Сын Пожий?

Смуглая кожа у обоих посерела, а их лица, словно слепленные из быстро плавящегося воска, покрылись каплями пота. Оба молчали.

— Отвечайт мне, свиньи! — заорал Крамер.

Он принялся избивать их пастушьим посохом. Они попятились, закрывая голову руками, но стражники схватили их.

Иешуа с трудом поднялся на ноги.

— Он потому так беснуется, что боится, как бы они не сказали правду! — громко проговорил он.

— Какую такую правду? — спросил Микс.

Двоение в глазах все усиливалось. У него было такое чувство, будто его вот-вот стошнит. Микс начинал терять интерес ко всему, кроме самого себя. О Боже, если б только он смог умереть прежде, чем его привяжут к столбу и разожгут костер!

— Я уже слышал подобный вопрос, — сказал Иешуа.

Сначала Микс не понял, о чем тот говорит. Потом его осенило. Иешуа подумал, что он сказал: «Что такое правда?»

Когда Маттифая и его друг потеряли сознание от побоев Крамера, их схватили за ноги и потащили к воротам из лагеря. Головы их мотались, а руки волочились по земле.

Повернувшись, Крамер зашагал к Иешуа. Он занес посох высоко над головой, словно собирался задать Иешуа ту же трепку. Микс от души надеялся, что так оно и будет. Может, в ярости он убьет Иешуа, а значит, избавит его от костра.

Тогда Крамер, естественно, останется в дураках.

Но тут в ворота вбежал запыхавшийся человек, весь в поту, и выкрикнул имя Крамера. Однако лишь через полминуты ему удалось отыскать Крамера. Принесенные новости оказались плохими.

По всей видимости, сюда приближались две флотилии, одна из верховьев Реки, другая — из низовьев; обе внушительных размеров. Государства, расположенные севернее владений Крамера и южнее только что завоеванных им территорий, ощутили настоятельную потребность в совместных действиях против захватчика. К ним присоединились и гунны, жившие как раз напротив. Они наконец-то осознали, что следует объединиться и напасть на Крамера, пока тот сам не двинулся на них.

Крамер побледнел и ударил гонца посохом по голове. Тот упал, не издав ни звука.

Крамер был сильно не в духе. Он одержал победу, но половина его собственной флотилии оказалась при этом выведенной из строя, а численность солдат значительно поубавилась. Он еще долго не сможет ни нападать на кого бы то ни было, ни достойно противостоять вторжению со стороны такого мощного противника.

Крамер был обречен, и он знал это.

Несмотря на страшную боль и мысли об ожидавшем его костре, Микс сумел улыбнуться. Если Крамера поймают, его, несомненно, будут пытать и сожгут заживо. И это было бы только справедливо. Если Крамер на своей шкуре испытает, как пламя лижет живое тело, то, возможно, после воскрешения перестанет так яростно стремиться подвергнуть той же муке других.

Однако Микс сомневался в этом.

Крамер выкрикнул приказания своим генералам и адмиралам подготовиться к вторжению врага. После того как те ушли, он, тяжело дыша, повернулся к Иешуа. Микс окликнул его:

— Крамер! Если Иешуа и в самом деле тот, кем его считают те двое, а им незачем врать, то как же насчет тебя? Ты истязал и убивал ни за что! И этим подверг свою душу серьезнейшей опасности!

Реакция Крамера была именно такой, какой Микс и ожидал.

Визжа от ярости, он бросился на Микса, замахнувшись посохом. Микс увидел, как посох стремительно опускается на него.

Но Крамер, вероятно, так и не нанес удар. Спустя какое-то время Микс пришел в себя, хотя и не совсем. Он находился в вертикальном положении и был привязан к бамбуковому столбу. Ноги его стояли на груде бамбуковых дров и сосновых иголок.

Сквозь застилавший глаза туман он видел, как Крамер поджигает факел. Микс надеялся лишь, что ветер не станет относить дым в сторону. Если дым пойдет столбом, он задохнется и тогда не почувствует пламени под ногами.

Дрова затрещали. Тому не повезло. Ветер относил дым в сторону. Неожиданно он закашлялся. Он посмотрел направо и увидел, словно в тумане, Иешуа, привязанного к другому столбу рядом с ним. С той стороны, откуда дул ветер. Прекрасно, подумал он. Бедняга Иешуа загорится, зато дым от его костра удушит меня прежде, чем загорюсь я.

На него напал мучительный приступ кашля. Он отдавался в разбитой голове неимоверной болью, словно по ней молотили увесистыми кулаками. Зрение постепенно угасало, и скоро Том вообще перестал что-либо различать. Он впадал в забытье.

И откуда-то издалека до него донесся искаженный голос Иешуа, словно над отдаленной горой прогромыхал гром:

— Отец, но ведь они же ведают, что творят!