Филип Фармер - Миры Филипа Фармера. Том 15. Рассказы

Марсия вскоре наглядно продемонстрировала, к чему тут такие строгости. Существо в клетке мирно спало, но Марсия, протянув руку сквозь прутья, постучала по краешку головы и тут же отпрянула. Однако одного прикосновения оказалось недостаточно — лишь с пятой попытки ей удалось пробудить тварь. Вертикальные шторки век медленно разъехались, открыв гигантские изучающие буркала цвета яркой артериальной крови.

Марсия метнула одно из яиц в голову твари. Добыча была поймана неуловимым движением гигантского клюва. Вслед за щелканьем пасти раздался гулкий глоток чудовищного горла.

Пища разбудила тварь окончательно. Подскочив на десяти длинных лапах, чудище еще раз щелкнуло могучим клювом и принялось бешено биться о прочные серые прутья.

Марсия невольно отшатнулась под прицелом ее горящего взора, полыхающего неутолимой жаждой убийства. Лейн прекрасно ее понимал. Здоровенная бестия, фута на два превосходящая ростом стражников из туннеля, в два счета могла оторвать человеку голову, проглотить и не поперхнуться при этом.

Землянин обошел вокруг клетки, чтобы рассмотреть тварь сзади. Ошарашенный увиденным, сделал дополнительный круг, но не обнаружил никаких признаков мужского пола, кроме разве что дикой ярости — сродни бешенству жеребца, запертого на конюшне в брачный сезон. За исключением габаритов, необычных глаз, багровеющих в слабых отблесках фонаря, и клоаки, тварь казалась точной копией стражей из туннеля.

Лейн попытался объяснить свое недоумение. Марсия поняла все с ходу; растерянность Лейна, похоже, и предполагалась ею. Она тут же устроила целое представление из каскада энергичных пантомим; некоторые показались землянину столь комичными, что вызвали у него невольную улыбку.

Для начала она продемонстрировала Лейну два яйца из ближайшего инкубатора — крупнее прежних и испещренные оранжевыми пятнышками. Именно из них, похоже, и вылуплялись мужские особи.

Затем Марсия изобразила, что случится, если взрослый самец вырвется на свободу. Скорчив забавную рожицу, долженствующую означать по ее представлению дикую свирепость, клацая зубами и загребая скрюченными пальцами, она пыталась изобразить самца, одержимого амоком и уничтожающего на своем пути все и вся. Убивает все племя: королеву, рабочих, стражу, личинок, яйца — всех до единого; откусывает головы, калечит тела и все пожирает. Закончив резню здесь, прорывается в трубы, уничтожая всех встречных десятиножек, поглощая реактивных рыб, срывая с потолка и пожирая светляков, а также обгрызая корни деревьев. Убивать и насыщать ненасытное брюхо — вот все, что он умеет.

Понятно, понятно, закивал, улыбаясь, Лейн. Но вот как он, ну, это самое?..

Марсия изобразила, как в один прекрасный день работяги, точно бревно, подкатывают матку к клетке. Здесь ее располагают тылом, яйцекладом к прутьям, буквально в нескольких дюймах от разъяренного самца. И, обуреваемый жаждой крови, желанием все рвать и крушить, вонзать смертоносный клюв в мягкую плоть, самец вдруг обнаруживает, что уже не властен над собой, теряет самоконтроль. Природа берет свое; убийца подпадает под власть всесильного, самого главного в жизни инстинкта.

Лейн понимающе кивнул. В памяти всплыла картинка недавнего вскрытия десятиножки. Та особь имела лишь одну полость в основании длинного трубчатого языка; а у этой, возможно, две емкости — одна для экскреторной субстанции, другая для семенной жидкости.

Всплеснув внезапно руками, Марсия застыла как вкопанная. Еще до начала своего представления она приладила фонарик на полу; теперь же луч выхватил из темноты ее разом побелевшее лицо.

— Что такое? — вздрогнул Лейн и шагнул к ней.

Выставив перед собой ладони, Марсия отступила на шаг.

Она выглядела чем-то отчаянно перепуганной.

— Да не собираюсь я причинять тебе никакого вреда! — сказал Лейн и остановился, чтобы не напугать еще больше.

Что могло так взволновать Марсию? Во всем зале ничто, кроме самца в клетке, и не шелохнулось, а тот находился у нее прямо за спиной.

И тут она вытянула руку, указав сперва на Лейна, затем на бушующую в клетке тварь. Жест был столь недвусмысленным, что землянин сразу понял, в чем кроется причина ее страха. До Марсии наконец дошло, что Лейн тоже, как и тварь за ее спиной, самец; понятным стало, видимо, и назначение определенных его органов.

Но землянин никак не мог постичь, что кроется для нее в этом столь уж страшное. Отталкивающее, пожалуй. Он и сам ведь, разглядев как следует ее тело, абсолютно лишенное признаков пола, испытал вначале необычное чувство, почти на грани омерзения. И лишь естественно, если бы Марсия реагировала аналогично. Но она, казалось, впала в настоящий шок.

В чем причина столь неожиданной перемены, чем объяснить этот внезапный ужас?

В клетке снова раздалось клацанье чудовищного клюва. Эхом отдалось оно в сознании Лейна.

Вот где собака зарыта! Конечно же, ведь этот монстр жаждет крови!

До встречи с ним, с Лейном, Марсия не встречала ни единого самца, кроме этого жуткого убийцы. А сейчас она неожиданно обнаружила связь между ними, углядев в Лейне черты беспощадной твари. Самец несет смерть!

Отчаянно боясь спугнуть Марсию, обратить ее неосторожным жестом в паническое бегство, Лейн с умоляющим видом отрицательно замотал головой; нет, нет и еще раз нет! Он вовсе не такой, как эта тварь, он никому не желает вреда, а тем более смерти.

Его настойчивость и взволнованный вид принесли свои плоды: Марсия стала оживать на глазах. Кожа приняла нормальный розоватый оттенок, взгляд перестал панически метаться, а по губам даже скользнула слегка вымученная, но все же улыбка.

Дабы отвлечь внимание от щекотливой темы, Лейн сам устроил ей пантомиму. Его заинтересовало теперь, почему лишь королева — матка и самец-консорт обладают органами пищеварения, у остальных же их и в помине нет. Вместо ответа Марсия дотянулась до свисавшей с потолка головки огненного червя и засунула ладонь в пасть. Затем, понюхав клейкую массу, облепившую пальцы, протянула их с той же целью Лейну. Впрочем, когда землянин коснулся руки, Марсия непроизвольно вздрогнула. Лейн сделал вид, будто ничего не заметил.

Запашок был как у всякой полупереваренной пищи.

Марсия перешла к следующему червю-светляку, усики которого были не красного тона, как у большинства остальных, а имели зеленоватую окраску. Марсия пощекотала пальчиком его язык и подставила лодочкой ладонь. С кончика языка закапала жидкость.

Лейн понюхал снова — на этот раз никакого запаха не было. Обмакнув и облизав палец, он обнаружил, что жидкость — густой сладкий сироп.

В дальнейшем пантомима призвана была объяснить, что именно огненные черви играют роль своеобразной пищеварительной системы для рабочих десятиножек, а также служат им продуктовой кладовой. Часть необходимой энергетической подпитки десятиножки могут получить в виде глюкозы прямо из корней деревьев, протеин же и клетчатку для них переваривают светляки. А десятиножки взамен подкармливают их яйцами и листвой зонтичных деревьев. Листву в трубы доставляют сборщики урожая, выходящие в дневное время на поверхность. Черви, частично переварив яйца, останки погибших десятиножек и клочки зонтичной мембраны, обращают все это в суп-пюре, который и попадает вслед за глюкозой десятиножкам в их продолговатые мешочки-желудки, соединенные с глоткой и основными кровеносными сосудами. Продукты жизнедеятельности исторгаются, видимо, через кожу или обратно через языковый канал.