Всеслав Соло - Астральное тело

— Не могу определить! — отчаянно сказал художник.

А я подумал: «Зачем им понадобилось мое земное тело?»

Но в следующее мгновение страшная догадка — ужалила меня! «Они хотят заблокировать! Лишить меня возможности вернуться обратно в тело!..»

И тут, по приказу Магистра, ко мне подлетел старик с фиолетовой щетиной. Он размахнулся здоровенно в этот момент выросшим кулаком, чтобы ударить меня, но я, мысленно, остановил его кулак перед собой на расстоянии. И немного успокоился, что астральная сила меня не покидает.

— Удар! — крикнул Магистр.

— Ударр! — в злобном торжестве подхватили все.

Старик размахнулся и ухнул в меня своим кулачищем! Проломил мою оборону.

В следующее мгновение я оказался у себя в кабинете, в физическом теле, у меня была сильно разможжена верхняя губа, от астрального удара ломило зубы, голова шумела…

Прошло с пару недель… Теперь я прекрасно понимал, что и кража кинотеатровского магнитофона, и тот сволочной капитан на открытии памятника, что засветил мне пленку, и все остальные мои неудачи и горести по работе, — дело рук астральной шайки Остапа Моисеевича!..

Моя губа заживала: вначале — спала припухлость, а вскоре зарубцевалась и рана, чернота стаяла…

Но для того, чтобы меня прекратили преследовать и для того, чтобы беспрепятственно продолжать мне развиваться и познавать тайны бытия, я, все-таки, на свой страх и риск, должен был узнать опорные точки своих недоброжелателей! Я чувствовал, что им кто-то покровительствует!..

Что собирались делать в зрительном зале астральные развратники, я так и не узнал в прошлый злополучный раз…

Одно усматривалось несомненно: мои враги — не предполагали, по крайней мере в ту ночь, заниматься истязанием астрального тела Люды, ибо тогда незачем им было являться в кинотеатр в земных телах своих!

Ясно, что девушку они притащили спешно, после сообщения художника о моем присутствии в зале, притащили как приманку, чтобы высветить меня и уничтожить, или, по крайней мере — наказать, что им и удалось!..

Итак, я снова подстерег момент очередного сборища моих астральных врагов, но на этот раз свое земное тело я оставил у себя дома лежать на диване…

Когда я опять влетел в заветное время в зрительный зал кинотеатра, к моему удивлению, меня тут же обнаружили! Видимо, коллективный Астрал этих негодяев, уже заведомо — ожидал моего появления!

— Ты опять здесь! — злобно проговорил Купсик.

И я наполовину втиснулся в стену, чтобы на этот раз в любой момент быть готовым ринуться обратно домой!

— Не надо было тебе прилетать сегодня! — крикнула мне Екатерина. — А теперь, — сказал она, окинув грустным взглядом своих соратников, — извини, Сергей Александрович — сам виноват!..

Зоя Карловна радостно потирала свои ладошки, пританцовывая возле извивающегося хвоста Дьявола. Старик и удав посматривали на меня, успевая миловаться друг с другом.

— Пора кончать с ним! — будто подсказал Остапу Моисеевичу художник.

— Бронь! — оранул, оскалившись, Магистр.

— Бронь! — завопили все астральщики. — Бронь ему! Бронь!

Я рванулся в стену и беспрепятственно — выскочил на улицу и подумал на лету: «Бронь не сработала…».

Я летел свободно, за мною никто не гнался…

И вот я оказался уже дома, у себя в комнатке, завис над диваном и помыслил. «Да… И сегодня мне не удалось задуманное: рассекретить этих негодяев!.. Ну, да ладно, Остап Моисеевич, — еще встретимся!..»

После этих размышлений я подплыл к своему земному телу и начал привычно возвращаться в него, но не тут-то было! К моему удивлению и ужасу, я не мог этого сделать!..

«Что за чертовщина?!» — возмутился я и попробовал еще раз вернуться в свое земное тело, но и на этот раз у меня ничего не вышло!.. Потом я попробовал еще и еще, но все мои попытки вернуться обратно в земное тело оказались тщетными…

Я стал волноваться: я метался туда и сюда над своим лежащим неподвижно земным телом… И уже наступило утро, а я так и не вошел, так и не проснулся на диване…

Шли томительные дни… На улице теперь с самого утра просыпалась ливневая, обильная жара, засыпала лишь в сумерки…

Врачи поставили диагноз — летаргия…

Моя мама не ездила больше в творческие командировки, после своих лекций в университете спешила скорее домой. Под ее глазами теперь появились отеки, но мама оставалась гордой пред горем, уверенной в близкой благополучности.

Она ухаживала за моим земным телом и, бывало, часами просиживала возле моего изголовья, и ей даже и невдомек было, что я в это время — все вижу. Чувствую и медленно оплываю свою комнатку, пробую дотрагиваться до вещей, прежде доступных мне, а иногда обнимаю маму, пытаюсь ее успокоить, и от этого она, случалось, вздрагивала всем телом, будто приходя в себя от дремы…

Конечно же я мог продолжать жить, и неплохо, в астральном мире, и меня, часто, так и манило — вырваться из комнатки и «надышаться» астральным всевозможьем!..

Но я ожидал чуда. Я надеялся: а вдруг как удастся мне возвратиться в свое земное тело, и потому, каждый день, и по нескольку раз, — я пытался это сделать…

…Иногда приходили врачи, а иногда товарищи, родственники, знакомые… Навещала Аня…

Но каждый день прибегала Вика и заботилась обо мне: она целовала меня в губы, а я не мог ощущать этих поцелуев, слов, ведь целовали не меня, а тот манекен, спящий слепок моей души на диване…

Однажды навестил меня и Паша Мечетов, мой друг, прозаик и поэт.

— Я же говорил, — сказал он вслух, обращаясь к моему земному телу, когда моя мама вышла на кухню приготовить для Паши чашку чая. — Не стремись к Богу, Сергей!..

Как-то приехал и Юра Божив, друг и поэт из Москвы: он часто приходил ко мне, остановился пожить у Вики.

Медленно шло время…

В один из глубоких вечеров в дверь нашей квартиры кто-то постучался, потом продолжительно просигналил звонок.

Мама уже спала… Сонная, она вышла в халате в прихожую и включила свет. Я тоже выплыл в прихожую. Но я не протиснулся сквозь стену, чтобы посмотреть первому на таинственного гостя, стоящего там, на лестничной клетке: хотелось встретить его по-земному, вместе с мамой.

Мама открыла дверь…

«Господи!.. — воскликнули все мои чувства. — Господи!..» И я заметался по прихожей в надежде: объяснить, вмешаться или еще что-нибудь!..

На пороге стояла Наташа!.. Живая, а на руках у нее был ребенок, запеленутый в легкое одеяльце!..

— Вам кого? — спросила удивленно мама у возникшей пред нею девушки.

— Я Наташа… — сказал девушка. — А это, — и она бережно откинула треугольник одеяльца, и лицо младенца обнажилось. — А это Сережина дочь, Сабина…

— А… Вы… — медленно выговорила мама.