Автор Неизвестен - Без названия

Хорошо! Ты загнал ее в угол, загнал в этой жизни, но ведь ее все равно, карму, придется отрабатывать в следующем воплощении, а значит, эту жизнь, сегодняшнюю, ты прожил зря, остановил свою устремленность к истине! Если тебе удастся разрушить свою карму, тем хуже! Это хуже, чем загнать ее в угол! Не дай-то Бог! Ты и не представляешь, что тебя тогда ожидает.

Ты же понимаешь, Юра, что все должно из задуманного проявляться, а карму свою ты сам создаешь и сам же проявляешь на свет Божий! Как бы ни было тяжело отрабатывать свою судьбу, но если она есть — это хорошо! Тогда ты с помощью воли осознанно будешь ее отрабатывать, проявлять, в этом случае ты остаешься личностью, больше того: укрепляешь, растишь, познаешь свою и Божественную космическую сущность.

Но беда, если карма твоя разрушена: там на ее месте только месиво, крошево из добра и зла, тебе предстоит на многие и многие воплощения скотская, полусознательная жизнь, издерганная жизнь сумасшедшего! И эта жизнь будет продолжаться до тех пор, пока вся, некогда разрушенная кришнаитской мантрой, твоя карма, вернее — крошево, месиво твоей кармы не воплотится, не проявится полностью, не выдавится из тебя, как через ситечко мясорубки! А потом — все сначала: тебе предстоит опять нарабатывать и отрабатывать новую карму.

Но здесь тебя ожидает страшная, чудовищная беда!

Сегодняшним чтением кришнаитской мантры ты, Божив, друг мой, порождаешь ангела-разрушителя, который поселится в твоей сущности и будет всегда стремиться постоянно превращать в крошево и месиво и твою новую карму, кроме того, воплощением, проявлением этого крошева из себя ты будешь нарабатывать уродливую карму, ангел-разрушитель будет ее разрушать, и тогда с нарастанием снежного кома из тебя повалят все более уродливые крошева и месива! И этот процесс может перейти в бесконечность! Тогда исход, и только исход борьбы твоего ангела-хранителя с ангелом-разрушителем, воспитанным и порожденным тобою добровольно, покажет будущность твоей заблудившейся сущности! И неизвестно, через какое количество твоих воплощений твой ангел-хранитель одержит победу. Но если эту победу одержит ангел-разрушитель, то тебе, Юра, никогда больше не возвратиться самому в поток устремленности к истине. Но знай, что эта беда не будет принадлежать только тебе. С ангелом-разрушителем в сердце ты понесешь беды людям Земли. Господи, остановись, Юра, и пока твой ангел, ангел-разрушитель слаб — уничтожь его, изгони! Но за это уничтожение тебе придется поплатиться, и не исключено даже, что изгонишь ты ангела-разрушителя, уже наработанного тобою сейчас, ценою сегодняшнего твоего земного воплощения…

Да зачем же далеко ходить, Юра?! Кого воспитывают кришнаиты?… Так вот, я скажу тебе, кого: улыбчиво покорных, полуголодных, но забывших об этом, самодовольных от истязания людей, и не людей даже, а что-то вроде исхудалого, социально-фанатичного мусорника, в котором шипит ядовитая мантра, будто сладостная слюна ангела-разрушителя, шипит на кусках порубленной души!..

Ослепительно сочная луна зависала высоко в небесном пространстве, и здесь, в городской кухне, ее освещающий свет будто молоком заливал полированный стол.

— Космическое сознание… — прошептал Юра, сидя у окна. Вика тоже находилась на кухне, стояла возле него.

— Что? — спросила она, озабоченно очнувшись от раздумий.

— У Сергея дома должны быть где-то спрятаны ценные книги и личные записи, бумаги, он рассказывал мне о них в ту московскую ночь.

— Зачем тебе они?

— Как ты не понимаешь, — сказал Юра и привлек Вику к себе на колени, — может быть, только я и смогу ему помочь!

— Чем? — всхлипнула Вика и поцеловала осторожно Юру в щеку. — Я уже все молитвы перечитала, какие только могла…

— Его сон — необычен!.. Я знаю: ему удалось покинуть свое земное тело.

— Господи! — воскликнула Вика. — Его душа мается где-то?! Я еще давно чувствовала, что это дьявол его увлекает и… Господи! — устрашилась Вика промелькнувшей мысли и замолчала.

— Что? — настойчиво поинтересовался Юра. — Ты что-нибудь знаешь?.. Да?! Говори же!

— Все началось с той книги, которую я ему принесла в подарок! Будь она трижды проклята!

— Что за книга? Ну, не молчи же, говори! Я прошу тебя.

— «Возрожден ли мистицизм» Там все о загробном…

— Так, — задумался Юра, — надеяться не на что… Ждать или же действовать, прийти на помощь ему… Я должен помочь!

— Господи! — прошептала умоляюще Вика. — Я не хочу потерять и тебя, Юрочка! И тебя уже манит, зазывает Темный!

— Надо помочь Сергею… Понимаешь ты, — надо! — встрепенулся Юра, и Вика вскочила с его коленей и в ужасе прильнула к холодной кухонной стене.

За окном, там, внизу, на улице, будто расшатывались под порывами ветра желтые паруса столбовых фонарей…

А мне ото всего этого стало пуще не по себе! И я словно зажмурился, ослеп… Отшатнулся от кухни, и вдруг: во мраке зазвучали какие-то монотонные, будто заученные кем-то слова:

— День Ангела — девятнадцатый. Месяц — январь. В цифрах — ноль один. Год — одна тысяча девятьсот пятьдесят четвертый.

Тишина… Какая острая тишина! Малейшее движение мысли в сторону, и можно пораниться об эту тишину!

Вдох:

— Девятнадцать ноль один умножить на одна тысяча девятьсот пятьдесят четыре…

Серебрится поток тишины…

Выдох:

— Три миллиона семьсот четырнадцать тысяч пятьдесят четыре…

Все-таки поранился о тишину! Сверкнуло ее ослепительно белое лезвие, засияло снежно-перламутровое пространство, густо просочились изломанные красные лучинки цифр, над их рядами вспыхнули крупно два зеленых слова:

Формула жизни

3 1 8 15 22 29 26 43 50 57 64 71 78 85

7 2 9 16 23 30 37 44 51 58 65 72 79 86

1 3 10 17 24 31 38 45 52 59 66 73 80 87

4 4 11 18 25 32 39 46 53 60 67 74 81 88

5 5 12 19 26 33 40 47 54 61 68 75 82

5 6 13 20 27 34 41 48 55 62 69 76 83

4 7 14 21 28 35 42 49 56 63 70 77 84

И вот все растаяло, но крепкое чувство памяти увиденного сохранилось, будто все это парит за спиной, оглянись — и увидишь.

Зазвучал голос:

— Ноль — опасность насильственной смерти; единица — воля, выбор, вероятна смерть от болезни; два — судьба, пассивность, чувства, возможна случайная смерть; три — совесть, провидение, движение от основательного прошлого; четыре — реализация, необходимость формы, высшее, сознательное начало, жизнь; шесть — испытания; семь — победа; восемь — среда уровновешенных закономерностей, девять — сути вещей и процессов…

Массивный каменный пилон — вход в храм. Сверкает до гладкой нежности отполированный, каменный куб, а на нем сидит обнаженная, в золотых сандалиях, женщина, вся будто из воска, янтарно-полупрозрачна, строгие изгибы тела, женственные рельефы, ноги сжаты плотно, прямая спина, золотое кружево на шее едва опускается на верхнюю часть спины и груди. Правая рука со свитком папируса прижата к сердцу, несколько складок папируса лежат на коленях и с них опускаются до самых ступней. В левой руке — цветок лотоса, сильно сжата кисть, она прочно удерживает стебель. На голове женщины дымчатое, полупрозрачное покрывало, оно закрывает колени, и немного лишь из-под него выглядывает папирус. На голове женщины — металлический шлем с двумя рогами и шаром на них. Позади же, на фоне пилона — входа в храм, четко выступают две колонны огромные, они поддерживают портал…