Сергей Панченко - Себ

— Гадство! — Ругнулся военный. — Что ты помнишь последнее?

Себ стал лихорадочно соображать, с какого момента ему лучше начать врать. Вдруг он начнет спрашивать имена его боевых товарищей, о которых он не имел никакого понятия?

— Как мать с отцом провожали меня, собаку свою помню. — Себ замолчал, делая вид, что пытается разворошить воспоминания. — Всё. Потом я открыл глаза и увидел эту рыженькую.

Военный нервно и резко встал. Табурет проскрипел ножками по полу и упал.

— Делайте, что хотите, но только чтобы он все вспомнил. — Военный направил в медсестру палец, как пистолет.

— Но мы же полевой госпиталь, мы не для этого. Здесь нужна совсем другая реабилитация.

Военный зло посмотрел на Джоан и вышел, громко хлопнув дверью. Медсестра посмотрела на Себа.

— Вы, военные, такие узколобые. Сами войну придумали, сами в ней еще и в секретики играете, а все кругом виноваты. В туалет хочешь?

Себ только сейчас понял, что в туалет ему придется ходить, не вставая с кровати, и если бы не повязка на лице, то Джоан увидела бы, как залило краской лицо юноши.

— Нет. — Резко сказал Себ, хотя позывы уже были.

— Как захочешь, у тебя микрофон в спинке, скажи громко, я приду, утку поставлю.

— Угу. — Тихо сказал Себ, желая потерять сознание, и сходить в туалет, не выходя из него.

Джоан вышла, оставив после себя легкий шлейф парфюма. Себ, хрипло выругался, и закашлялся. Боль прошла по всему телу. От сломанных ребер, к каждой ране, оставленной на теле осколками.

Невероятный поворот событий, что невольно можно позавидовать погибшим товарищам, чьи упокоенные души, безмятежно взирали с небес на бренный мир, не знающий покоя.

За Джулией приехали в ту же ночь. Девушка не могла уснуть, переживая в душе событие произошедшее с ней и с отцом. Зачем она только напросилась ехать с отцом в город? Сидела бы себе как мышь, на ферме, и не интересовала бы никого.

Во втором часу ночи забрехал пес, а вскоре послышался топот и ржание коней. Джулия сразу поняла, что это по ее душу. Девушка вскочила с кровати и скинув сорочку, оделась в обычную одежду, готовая ускользнуть из дома.

В дверь настойчиво постучали. Джулия вошла в спальню родителей. Отец уже разжигал керосиновую лампу.

— Отец, это за мной. — Сказала она сухо.

— Да подожди пугаться, и нас пугать, с матерью. Может, заблудились люди.

— Может, но я на всякий случай вылезу в окно, пока ты с ними будешь разговаривать. Если что, я возьму Крепыша, и сбегу на нем.

— Ладно.

— Дочка, не делай глупостей, угробишь себе всю молодость, а то и жизнь. Обойдется все.

— Не обойдется, мам. Я знаю кто эти люди, и на что они способны.

— Но ведь, дуче Рамирес, на нашей стороне. Он поможет.

— Для них дуче, как для нас пес у крыльца, чтоб дом сторожить.

Джулия подошла к окну и постаралась бесшумно открыть раму. С крыльца доносился разговор.

— Хуан Крус? — Строго спросил незнакомый голос.

— Да, это я. — Ответил отец Джулии.

— Нам нужна ваша дочь Джулия.

— Зачем это, посреди ночи.

— Она находится в розыске, по подозрению в соучастии в антиправительственном заговоре.

— Ерунда какая. Какие тут заговоры-то, в нашем мире. Уехала она с вечера. Куда, не сказала. Она у нас уже взрослая и в свои дела не посвящает.

— Пустите в дом, мы проведем обыск. — Бескомпромиссно сказал незнакомец.

Джулия выпрыгнула в окно. Под ногами хрустнули кусты роз. Джулия замерла. Ей показалось, что во тьме она увидела движение, и неяркий зеленоватый отблеск. Девушка сделала шаг, другой. Её неожиданно обхватили сзади. Девушка закричала и попыталась вырваться.

— Она здесь! — Громко крикнул голос над ее ухом.

Из дома выскочили люди. Они осветили ее электрическими фонариками.

— Она? — Спросил кто-то.

— Она. — Подтвердил знакомый голос.

Из дома выскочила, Лупита, мать Джулии.

— Отпустите ее, зачем она вам, моя девочка ничего не делала и ничего не знает. Это все ее муж. Это он связался с кем попало, а моя Джулия просто была с ним. Он даже не муж ей…

— Прекрати, Лупита! — Оборвал истерику жены Хуан. — Куда вы хотите ее забрать? Я могу поехать с вами?

— Нет! Но если ваша дочь не виновата, её отпустят, после допроса. Если она виновна, то понесет наказание, как и положено всем преступникам.

Лупиту перестали держать ноги. Она упала на землю. Младшая сестра Джулии, выбежала из дома на шум, и бросилась к матери.

— Мамочка, вставай, мамочка! — Ревя, девочка пыталась поднять на ноги мать.

Джулию наполнила ярость, вылившаяся в кристальное спокойствие и ясность ума.

— Отец, успокой мать. Все будет хорошо, не устраивайте истерик и не переживайте за меня. Рано или поздно все успокоится, и я вернусь. Я ничего не совершала предосудительного, за что меня можно было бы осудить надолго.

— Вы хоть скажите, можно нам будет проведывать дочь:? — Спросил отец, и в его голосе звучала последняя надежда.

— Если осудят, то наказание она будет отбывать в другом мире. А у нас запрет на перемещение между мирами. Так что, увидите, когда закончится срок, если доживете. — Незнакомец хохотнул. — По коням!

Джулии одели наручники, помогли забраться на лошадь и группа людей, одетых в черное, исчезла в ночи. Лупита беспомощно рыдала, лежа на земле. Младшая дочь трясла ее за плечо, прося успокоиться, но сама рыдала не меньше матери. Хуан злобно скрежетал зубами и смотрел вслед людям, забравшим у них Джулию.

Орлик чертыхнулся. Он снова не успел. У него появилось ощущение, что он растерял всю сноровку и теперь никак не может выйти вперед обстоятельств. Раньше он умел просчитывать результат и быть на шаг впереди врага. Теперь же он только созерцал, как идет по следам случившихся событий, на которые он никак не может повлиять.

Сибирь встретила его известием, что отряд Кузнецова Сергея, на который они возлагали самую большую надежду, и где, в случае благоприятного стечения обстоятельств мог находиться Себ, разбит. Военный канал был заполнен победными поздравлениями.

Орлику нужен был доступ к сведениям о потерях бойцов сопротивления. Вместе с ним, границе между мирами перешли еще двое помощников. На Орлике была одета офицерская форма, на его помощниках солдатские кители. Поддельные документы, которые на самом деле были занесены во все реестры электронной памяти правительственной армии, были абсолютно законными. Согласно этим документам, Джон Киновски, служил в отделе собственной безопасности, призванном вскрывать внутриармейские злоупотребления. Таких как он боялись и не любили. Самым существенным преимуществом службы в таком отделе было то, что ему просто обязаны предоставить любые сведения, какие бы он не запросил.

Армейский джип подвез его к воротам военного лагеря. Перед лагерем они миновали странную деревню, не встретив в ней ни одного жителя, кроме тощих бродячих собак. Орлик напомнил себе расспросить военных об этой странности.