Илья Твиров - Точка невозвращения

Горное поселение, со всех сторон окруженное отвесными скалами, очищенными самой природой от всякой растительности, как нельзя лучше подходило для тайной сделки. Те, кто организовывал обмен, знали, что никто бы не стал искать бандитов именно здесь, среди десятка обветшалых домов, затерянных в горной глуши, куда даже дороги-то толком не существовало. Подобных поселков в горной местности, что Чеченской республики, что Дагестана, насчитывалось не один десяток, а, значит, за секретность переговоров и последующий обмен бандитам можно было не волноваться. Несколько горных троп, по которым со знающим местность проводником можно было подобраться к поселку, давным-давно заминировали и взяли под полный контроль, активность вне домов была сведена к минимуму, оружие так и вообще не покидало стен разваливающихся на глазах халуп, так что спутниковой или беспилотной разведки можно было не опасаться. И вообще, в этой сделке, которая на самом деле являлась тщательно спланированной операцией, участвовали, помимо рядовых бандитов, столько всезнающих людей, что волноваться о секретности предстоящего мероприятия мог только душевнобольной параноик, которому вечно под каждым кустом мерещились шпионы федералов.

Примерно такие мысли в эти ранние часы прочно засели в голове у старшего поста наблюдения на северной стороне поселения, здоровенного, рыжебородого чеченца по фамилии Аберханов. Горец, прошедший две войны с русскими, начинавший свой «воинский» путь еще в осажденном Грозном в далеком 1995 году, сейчас маялся от безделья и решительно не понимал, зачем нужно было устраивать в такой-то глуши все эти посты наблюдения, скрытые посты наблюдения, секреты, минные ловушки и прочие меры защиты, придуманные хитроумной военной наукой. Русских сюда могло занести лишь по дикой случайности, к тому же с таким количеством воинов и оружия, которое сосредоточили в подземных схронах каждого из домов, можно было выдержать осаду целой армии.

Аберханов глубоко, даже трагично, вздохнул, смачно выругался, сплюнул себе под ноги, надел старый, порванный в нескольких местах и давным-давно выцветший бушлат (маскировка, будь она неладна) и, пользуясь секретным входом-выходом, покинул пост наблюдения, чтобы немножко размяться. По тоннелю, прорытому, а точнее выдолбленному пленными русскими свиньями полтора года назад, он гусиным шагом прошел ровно двадцать пять метров, и поднялся в сарай, воспользовавшись замаскированным в полу люком. Скрипнули давно никем не смазываемые петли, дверь сарая чуть-чуть приоткрылась, и боевик, ковыляя (будь проклята эта идиотская маскировка еще тысячу раз), поплелся к располагавшимся в семи метрах за сараем огромным валунам.

Размять ноги в понятии Аберханова значило всего лишь справить малую нужду, а поскольку служба на посту в этот раз затянулась дольше, чем следовало по инструкции, малая нужда длилась несколько больше обычного. Закончив свои дела, Аберханов, повинуясь вдруг не пойми откуда взявшимся чувствам, взял и погрозил находящимся рядом с ним горам своим могучим кулаком, даже не подозревая, что за этим его жестом пристально наблюдали сквозь оптический прицел. И наблюдатель сей не относился ни к боевикам, ни к арабским наемникам, которые тоже должны были приехать на тайную сделку, причем с минуты на минуту, ни к людям, все это организовавшим.

В пятистах метрах от сарая — крайнего строения этого серого и ничем не примечательного горного поселения — расположился, можно даже сказать, с уютом и комфортом, естественно, чисто в его понимании, крепкий молодой светловолосый парень с поразительными синего цвета (именно синего, не голубого) глазами. Легко устроившийся в ложбинке меж двух камней, перевитый по самый кончик ствола бежевыми лентами под цвет скал, ОРСИС-Т5000 плотно упирался в плечо незнакомца, который, используя оптический прицел винтовки, обозревал окрестности и со скоростью добротного современного компьютера прорабатывал в своей голове один план за другим. Парень был облачен в какие-то несусветные лохмотья, которые, однако, позволяли ему буквально растворяться в окружающей среде, сливая с местностью, так что даже с расстояния в десять метров обнаружить в этой куче непонятно чего человека, было бы не возможно.

Костюм снайпера-разведчика молодой парень кроил себе сам, впрочем, так поступал любой уважающий себя снайпер, ведь специализация профессионального снайпера требовала от человека не только умения обращаться со своим оружием, но и маскироваться абсолютно везде, на любой местности.

Снайпер слегка напряг икроножные мышцы, потом мышцы бедра, затем переключился на живот и грудь, разминая таким особым способом свое тело. Даже ему, солдату с большой буквы, нахождение в одной позе целые сутки, совершенно неподвижно, грозило серьезными проблемами со здоровьем, поэтому время от времени приходилось делать такой своеобразный массаж, дабы не окочуриться.

— Еще плюс два, — пробурчал разведчик себе под нос, дополняя и без того весьма цельную картину здешних мест.

Ему уже удалось вскрыть семь секретов, тринадцать скрытых постов наблюдения, пять обыкновенных наблюдательных постов, включая один резервный. Посему выходило, что боевиков тут пряталось порядка семидесяти бойцов — сорок три человека в охранении, и порядка двадцати-двадцати пяти в зданиях, как бы ничем не занятых. А ведь скоро обещало приехать пополнение в лице арабов, плюс нельзя было списывать со счетов главных виновников предстоящего мероприятия со всеми их возможными развед-диверсионными группами.

При мыслях о возможных заокеанских профессионалах тайной войны молодой человек поморщился. Было плохо, что ему не удалось обнаружить ни их самих, ни хотя бы их присутствия. Конечно, это могло означать, что никаких лишних персонажей на предстоящем мероприятии не предвидится, однако разведчик не питал иллюзий на этот счет. Всю свою жизнь он всегда готовился к самым неблагоприятным сценариям боевых операций. Вот и в этот раз пришлось сделать скидку на возможных заморских гостей. Так, на всякий случай.

Из четвертого с краю строения вышел коротко стриженный чернявый субъект, усиленно пытавшийся казаться местным, однако на боевика или даже на араба он походил так же, как артист балета на сумоиста.

— Доброе утро, Джон, — довольно улыбнулся разведчик, мгновенно внося корректировку в свой план. — Хорошо ли тебе спалось сегодня ночью? Ты же здесь явно не один. Будь добр покажи мне своих друзей, меня это крайне заботит.

Того, за кем сейчас пристально наблюдал молодой человек, естественно, Джоном не звали. Просто если русские были сплошь Иванами, то американцы — Джонами, так же как немцы — Гансами. Немцев тут вроде бы быть не должно, а вот американцев, точнее, сотрудников ЦРУ, хватало, а так как эти ребята и организовывали сегодняшнее мероприятие, с ними нужно было держать ухо востро.