Василий Криптонов - Ты можешь идти один

Семен, пряча улыбку, вальяжно поднялся со своего места. Рыба, сидящий рядом с ним, трясся от смеха, уткнувшись в раскрытый учебник.

— Еще одна такая выходка, — зловеще начала Анна Федоровна, — и я докладную напишу. За постоянные срывы уроков.

— А чего я-то? — возмутился Волохин. — Я так, просто. И не постоянно!

— Это ты педсовету доказывать будешь! Сядь, и чтобы ни звука!

Урок худо-бедно вошел в колею, но настроение у меня было безнадежно испорчено. Я посмотрел туда, где должна была сидеть Жанна, но ее там не было. Она частенько пропускала первые уроки.

— Онанизм считается позором? — донесся до меня громкий шепот Бориса. Настя Елизарова и Надя Зыкина, сидящие перед нами, чуть повернули головы, и я мысленно пожелал террористической атаки на здание школы.

— Боря, заткнись, — прошептал я.

— Просто в той книжке, что я читаю…

— Просто заткнись.

Слава богу, он внял моей мольбе.

На перемене я хотел поговорить с Борей о вчерашнем происшествии, но сделать этого мне не дали. Едва мы перешли в другой кабинет и приготовились к уроку, как ко мне вразвалочку подошли Рыба и Семен.

— Слышь, Димыч, а Жанка какие трусы носит? Стринги? — пожевывая жвачку, спросил Семен.

У меня дыхание перехватило, и я почувствовал, как кровь отливает от лица. Звонок, учитель, кто-нибудь, остановите это!

— Ты скажи, мне просто интересно, — напирал Семен. Рыба пока молчал, только посмеивался.

— Я не буду об этом говорить, — тихо сказал я. Сказать «не знаю» не позволяла идиотская подростковая гордость. Сказать «не твое собачье дело» не позволял страх.

— Да ладно тебе! Чего такого-то? Я ж тебя не прошу их мне принести, просто скажи, какие.

Я молчал.

— Слышь, Димыч, — подошел Рыба. — Тема такая. Или говоришь, о чем спрашивают, или мы Жанке скажем, что ты обещал ее трусы нам принести.

— Она не поверит, — вырвалось у меня.

— Да ладно? Я, так-то, убедительно могу сказать, если что.

Я снова молчал, глядя в парту. Семен толкнул меня в плечо.

— Ну так что? Какие трусы носит?

И в этот момент подал голос Боря, до сей поры молча сидевший рядом.

— Ты собираешься использовать эту информацию для онанизма?

Рыба и Семен уставились на него, не веря своим ушам.

— Чего? — нахмурившись, переспросил Семен.

— Я уважаю в людях тягу к познанию, — непринужденно говорил Борис. — Но познание должно быть осмысленным. Тебя внезапно заинтересовал тип нижнего белья, которое носит конкретная девушка. Для чего тебе эта информация? Как ты сможешь ее использовать? Я не вижу ни единого варианта. И вывод напрашивается простой. Эта девушка — предмет твоего вожделения, но вступить с ней в половую связь ты боишься или же не можешь. Поэтому ты, обладая скудным воображением, собираешь информацию о различных деталях, имеющих к ней отношение, чтобы потом, воссоздав в воображении ее целостный образ, предаться иллюзорному сексу с ней. Неясно только, зачем тебе информация о трусах. Уместнее было бы спросить о родинках, например. Насколько мне известно, людям свойственно менять белье каждый день. И это та деталь, которую ты будешь воображать непродолжительное время, прежде чем удалишь ее со своей идеальной модели. Если уж тебе нужна такая достоверность, то сходи в магазин женского белья, выбери понравившиеся трусы и воображай их.

Очнувшись от первоначального потрясения, Семен схватил Борю за шкирку.

— Ты чего, крысеныш, опять наполучать захотел, а? — прошипел он.

— Просто пытаюсь помочь тебе оптимизировать свою деятельность! — ослепительно улыбнулся ему Брик.

— Сема, вмажь ему, а? — посоветовал Рыба. — Сильно до фига базарит.

— А я сейчас вмажу! — Кулак Семена начал подниматься.

— Так, ребята, что там у вас такое? — послышался голос Нины Валерьевны.

Семен нехотя опустил кулак.

— Да мы так, разговариваем просто с пацанами, — отозвался Рыба.

— Учили бы лучше, разговорщики. Опять сегодня контрольную на «два» напишешь.

— А чего, сегодня контрольная? — возмутился Рыба.

— Ну здравствуйте, проснулись! На уроки ходить надо, Рыбин!

Сдав, наконец, листок бумаги, густо исчерканный разнообразными химическими уравнениями, я выскочил из класса в коридор, где меня ждал Брик, закончивший еще раньше.

— Возвращаясь к теме онанизма, — сказал он. — Полагаю, я правильно понял обсценную роль этого термина?

— Господи, Боря, ты о чем-нибудь другом думать можешь? — застонал я.

— Знаешь, честно говоря, с трудом, — признался Брик. — С тех пор, как я начал изучать эту книгу, меня не покидает физическое и психологическое желание осуществить половое соитие. Онанизм не слишком помогает, хотя и…

— Об этом мне знать не обязательно!

— Но ты же мой друг.

— И что?

— Я думаю, ты не станешь использовать эту информацию против меня. В принципе, конечно, можешь использовать, если так полагается.

— Боря, — вздохнул я, — давай сойдемся на том, что эта информация мне просто не нужна. Это твое личное дело!

— Ты же понимаешь, что даже личные дела представляют для меня проблему. Я новичок в этом теле. И прошу от тебя помощи. Можешь поглядеть, правильно ли я…

Его прервал стук двери. Из кабинета вышел Петя Антонов, и лицо его не предвещало ничего хорошего.

— Самые умные, да? — обрушился на нас староста.

— Ты о чем? — удивился я.

— Почему так рано вышли?

Мы с Борей переглянулись. Брик хотел пояснений, но тут я сам ничего не мог понять.

— Если меня опять будут прессовать за успеваемость класса — вам обоим конец! — раскрыл свою мысль Петя. — А тебя, — он указал на Брика, — я вообще ментам сдам! Вчера бы мог, да пожалел дурака.

Брик, прищурившись, смотрел на Петю. Внезапно он вздрогнул и резким движением положил руку ему на плечо.

— К тебе он тоже приходил? — Голос Брика стал серьезным.

— Кто? Мент этот странный? Ну да.

— И ты хотел рассказать ему обо мне?

— Да иди ты в пень! — Петя, скорчив брезгливую гримасу, стряхнул со своего плеча его руку. — Из тебя убийца, как из Рыбы учитель младших классов.

— Это все, что я хотел знать, — улыбнулся Брик. — Спасибо за беседу.

— Подавись, — сказал Петя и пошел по своим делам.

Брик провожал его взглядом.

— Почему ты мне не рассказал?

— Про что? — переспросил я.

— Про милиционера, который приходил к тебе вечером.

Я озадачился. Убийство Мартынки никак не вязалось в моем сознании с Бриком. Насколько я знал, они даже не встречались ни разу.

— Я видел его, когда шел в первый раз в школу, — сказал Брик. — Пытался установить контакт, но тщетно. Он меня немного озадачил.

— Так, погоди-ка! — я поднял руку в останавливающем жесте. — Это что такое сейчас было?

— Что? — удивился Боря.

— Как ты узнал, о чем я думаю?