Дмитрий Медведев - Мезозой (СИ)

Вит изобразил самое горькое чувство вины, на которое, наверное, только был способен. Его лицо исказилось гримасой мольбы.

— Пожалуйста, прости! Но ведь я ученый, и мне платят деньги за то, что я исследую поведение динозавров и вообще всей фауны! Я обязан узнать, как ты остановил бариониксов, иначе моя голова полетит с плеч, и мое место займут другие люди. Поверь, они точно так же набросятся на тебя с расспросами. И, как бы тебе сказать, они не всегда гуманны…

Тяжело вздохнув, Кирилл все же решил сесть на нагретое солнцем дерево. От волнения и несусветной даже по меркам Тайи жары по вискам и позвоночнику заструился соленый ручеек. Он совсем не умеет лгать, но что-то подсказывает, что всей правды говорить не стоит. И Кирилл верил этому «чему-то». Собравшись с духом, насколько это было возможно в двухсекундный промежуток времени, Кирилл поднял голову на стоящего напротив Вита и заговорил.

— Ты должен понимать, что у меня на принятие решения не было времени. Пришлось действовать по наитию.

— Понимаю, конечно, — торопливо закивал Вит и, сгорая от любопытства, чуть подался вперед, что вынудило Кирилла инстинктивно отшатнуться. Ученый тоже спешно отдернулся, примирительно поднял ладони и дал понять, что внимательно слушает, и нарушать личную дистанцию больше не планирует.

— Я хорошо знаю, что смотреть крупному зверю в глаза — это приговор. Но почему-то интуиция подсказала мне, что в этой ситуации я должен поступить как раз таким образом. Я посмотрел в глаза детенышу и просто, на русском языке попросил его отойти.

— Просто попросил? — спросил Вит, замявшись — не такого ответа он ждал. — То есть сказал что-то типа «Отойди, пожалуйста»?

— Угу, в этом роде.

— А дальше?

— Подошел старший, и я встал на ноги, видя, что они не двигаются. Сделал шаг назад, потом еще, а потом побежал, стало слишком страшно — запасы храбрости быстро иссякают, когда над тобой стоит тварь с полутораметровой мордой.

— И они не погнались за тобой?

— Ну, ты ведь видел все сам. Кстати, я, например, удирал без оглядки и до сих пор понятия не имею, стояли они на месте до конца или в конце все-таки рванули за мной.

— Нет, они замерли, как вкопанные, — негромко проговорил Вит, снова глядя куда-то в пустоту над правым плечом Кирилла — он получил информацию и теперь торопился проанализировать ее. — И стояли так еще с минуту, после чего возвратились к отдыху. Но почему, почему они не пытались прогнать, почему не шипели, не размахивали когтями, почему, наконец, не сожрали тебя, ведь даже детеныш мог с тобой справиться, уж прости за прямоту. Или, как минимум, нанести неприемлемый урон, так, что ты бы в любом случае не выжил, истек бы кровью…

На это у Кирилла ответа не было, и ему ничего не оставалось, как развести руками. Вит прижал ладони к лицу, точно хотел спрятаться от мешающего думать дневного света, и стоял так достаточно долго — Кирилл даже хотел было тихонько смыться, но еще до принятия окончательного решения ученый отнял руки и спросил:

— А в последнее время с тобой ничего странного не приключалось? Необычного, может?

— Нет, — Кирилл усмехнулся. — Разве что я попал на другую планету, не пойми где находящуюся.

— Надо же, нет, ну надо же, — ученый принялся бормотать какие-то научные термины, разговаривая с самим собой, но Кирилл, порядком уставший от этой аудиенции, громко кашлянул и вернул Вита в реальность.

— Можно мне идти?

— Конечно, только последний вопрос — могу я попросить тебя пройти небольшое обследование? Возможно, это даже для твоего же блага. Мы — мой коллега и я — осмотрим твой головной мозг с помощью особых датчиков и сканеров.

— Это еще зачем? — Кирилл нахмурился, перспектива позволять кому-то рыться в своей голове совсем не радовала.

— Иногда у людей просыпаются, так скажем, неординарные способности, причиной которых является самая обыкновенная опухоль или девиация. Такое явление ученые от медицины наблюдают в последние десять лет — возможно, это следствие широкого распространения мобильной техники, но точно неизвестно… А еще на других планетах всевозможные отклонения не редкость, они обычно носят временный характер и ничего плохого не сулят, но наш долг ученых — исследовать их, фиксировать, так сказать.

— Понял-понял. А выбор у меня есть? Я могу сказать «нет»?

В глазах Вита Кирилл с ужасом прочел ледяную решимость действовать до конца, и потому он совершенно не поверил ученому, когда тот после секундной паузы отрывисто выдавил:

— Конечно. Можешь.

— Я согласен, но с одним условием — на обследовании будет присутствовать моя подруга, она врач из медицинского центра.

— Быстро ты нашел друзей, — Вит улыбнулся с облегчением. — Да, конечно, пусть наблюдает — ей, должно быть, тоже будет интересно, как мой коллега-нейробиолог будет тебя изучать. Это не больно и абсолютно безвредно. Я завтра назначу время обследования, все равно мы увидимся — ты и еще трое бойцов поедете со мной далеко на восток.

— Ты будешь наблюдать за динозаврами?

— О, да, — Вит потер руки в предвкушение. — Это будет нечто, Кирилл, такого ты никогда не видел и вряд ли когда-то еще увидишь, так что приготовься. Пусть будет сюрприз.

На этом они распрощались. Кирилл думал, что они пойдут назад вместе, но ученый решил остаться в парке и походить вокруг пруда — мол, так лучше думается.

— Иди к дверям, я сейчас позвоню Гонсалесу, он откроет.

Когда Кирилл миновал короткую аллею с карликовыми елями по бокам и ступил на мощеную плиткой тропинку, ведущую к научному корпусу, вслед ему донеслось:

— Если ты испытываешь какое-либо сочувствие к ним, завтра оно растает раз и навсегда.

Вит говорил негромко, но очень четко и внятно. Вне всяких сомнений, он адресовал это Кириллу. Возвращаться и уточнять желания не было никакого. Наоборот, все, чего хотел Кирилл, это поскорее убраться из этого места и вернуться в родной пролетарский Гросвилль.

Подкова настолько напоминала обычный европейский или американский клуб, что у Кирилла пошла кругом голова. Он почувствовал себя на родной планете и в родном городе, пусть не идеальном и временами навевающим тоску, но хорошо знакомом, даже близком сердцу. Он начал скучать по дому, лишь отдалившись от него.

Сразу подумалось о маме, сразу сделалось тяжело на душе, но Кирилл успокаивал себя тем, что уже через пару недель, когда корабль с Тайи достигнет Земли, мать ждет приятный сюрприз. Оставалось лишь надеяться, что ей достанет смелости сразу же пустить деньги в дело, иначе все зря. Кирилл пообещал себе написать такое письмо, которое точно убедит маму начать лечение. Красноречием он особо не блистал, но в этом конкретном случае все зависит только от его искренности и убедительности, а не от поэтичности подобранных слов.