Ольга Барбанель - Иллюзии (СИ)

За дверью была только темнота. Я пожал плечами и вернулся на свое место. Возможно мальчишки балуются. Но спокойствие из комнаты куда-то делось. Тени сгустились, зеркало в коридоре зловеще поблескивало, в кухне слышались тревожные шорохи. Я сопротивлялся наваждению, даже одел наушники, но почти сразу же снял — в них каждый звук казался громче в два раза. Появилось неуютное ощущение что за спиной кто-то стоит. В конце концов мне это надоело, я вскочил, отшвырнув стул. Конечно в комнате никого не было. На всякий пошел на кухню, убил парочку тараканов, и выходя не стал выключать свет. Прошел по коридору, мельком глянув в разбитое зеркало, но осознал, что увидел уже в комнате, и ощутил, как медленно каждый волосок на теле становится дыбом. В квартире никого не было, но все же…

«Не смотри в него» — подсказывал внутренний голос. — «Лучше спать иди, а утром все будет как всегда».

Каждый шаг давался с трудом.

На деревянных ногах я вернулся в коридор. Прихотливый узор трещин вился по стеклу как паутина, и на секунду мне показалось что эта паутина стремительно расползается по стене, полу, прямо к моим ногам. Я заглянул в зеркало. Секунду ничего не было понятно, а потом я отчетливо увидел его прямо за спиной.

Он положил мне руку на плечо и я закричал, оборачиваясь.

— Нервничаешь? — синеглазый усмехнулся, глядя как я вжимаюсь спиной в стенку.

Отвечать не хотелось, и я присел на пол под зеркалом, чтобы перевести дыхание. Синеглазый опустился на корточки критически меня оглядывая.

— Не спросишь, как я попал к тебе?

— Звонок в дверь — лаконично ответил я. Говорить вообще не хотелось.

— Не все так плохо, молодец!

Я сидел уставившись в одну точку и старался ни о чем не думать.

— Это не поможет — сочувственно сказал синеглазый — Слушай, а злобно ты зеркало приложил. Наверно отстойно смотреть в него и видеть не свое лицо.

— Откуда ты знаешь? — поднял я глаза на него.

— Я много знаю про тебя.

Синеглазый устроился напротив меня, тоже облокотившись спиной о стену.

— С чего все началось? — спросил он тихо.

— Иди к черту.

— Так не должно было быть. С тобой не должно было происходить всего этого.

Против воли меня затянуло в омут воспоминаний, темный и глубокий. Всеми силами я старался не допускать туда свою память, боялся, что меня затянет эта черная глубокая вода, так что никогда уже не смогу выплыть.

Раньше мы были счастливой семьей — мама, Игорь и я. Пока что-то сидящее глубоко во мне не проснулось и не разрушило все. Сначала, лет с десяти, кошмары. Воспоминания о том, чего быть не могло, странные видения. Мама водила меня к врачам, отчим таскал по спортивным секциям — в здоровом теле здоровый дух, вот его любимое изречение.

Это было еще терпимо.

Потом как-то утром я посмотрел в зеркало и не узнал себя. Там было чужое лицо. Тогда-то я и разбил свое первое зеркало. Дальше становилось только хуже — галлюцинации, припадки, агрессия. Игорь, который сначала хорошо ко мне относился, теперь не переносил. Каждый день начинался с разговоров о том, что меня нужно лечить, и предложений различных психиатрических лечебниц. Он был готов заплатить любые деньги, только бы избавиться от меня. Мама плакала, я злился, отчим орал. Этот ад продолжался до тех пор пока я не ушел из дома в пятнадцать лет. Было легче, когда никто не видел моей агонии.

Кое как я приспособился, перестал смотреть в зеркало и смирился с судьбой. Можно сказать, я стал фаталистом.

Но и это не было самым страшным.

Золотая змея.

В полутемной каморке пахло чем-то затхлым. Глаза после бессонной ночи проведенной за монитором слезились, а дневной свет казался чем-то чужеродным, неправильным. Кто-нибудь там, выключите солнце.

— Эй, Артур! Забирай.

Коренастый мужик с лицом напоминавшим картошку на которой лопатой смеха ради вырезали физиономию — мой начальник — протягивал небольшую пачку денег. Я пересчитал и сунул зарплату в карман. Во дворе водители пили кофе из пластиковых стаканчиков и обменивались впечатлениями за ночь. Выходя, я махнул им рукой.

Ночной диспетчер в такси — не ахти какая работа, но меня устраивала.

Ноги сами несли к остановке.

Я пристроился в уголке автобуса. От мерного покачивания и духоты голова затуманивалась, и глаза закрывались сами собой.

Находясь в состоянии полудремы, я периодически заставлял себя открывать глаза, чтобы не заснуть окончательно и не пропустить свою остановку.

Рядом был поручень и я наблюдал как сменяются на нем руки. Вот мужская рука толстыми красными пальцами, вот сухая, как куриная лапа, вся в венах рука старухи, изящная с наманикюренными ноготками, совсем юная с черными короткими ногтями и кольцом в виде черепа.

Я словил себя на том что почти сплю а перед глазами покачивается золотая змея, вместо глаз изумруды. Она изящно обвила женский палец. Какое оригинальное кольцо.

Змея с тихим шипением стала сползать с пальца, одновременно увеличиваясь в размере.

Я потрусил головой.

Мне не привыкать к странностям, чего стоит только каждое утро смотреть в зеркало и видеть не себя, а какого незнакомого парнишу, но такого еще не было. Наверно я таки уснул.

Змея уже достигла натурального размера, и поднимаясь по поручню тянулась ко мне.

Это просто сон. Нужно проснуться.

Щеки коснулась холодная чешуя.

Я заорал и отпрянул, одновременно пытаясь оттолкнуть скользкое змеиное тело.

Люди за моей спиной в которых я со всей силы врезался протестующее закричали, кто-то ругался.

— Наркоман чертов, ты вообще обалдел?!

— Да что ты творишь, придурок!

— Идиот!

— Больной!

Поднялся невообразимы гвалт, автобус затормозил и я выкатился через открывшуюся заднюю дверь, ощутив спиной чувствительный пинок.

Не помню как оказался дома. Не помню что было потом, помню только что это было отвратительно. Змеи, тараканы, черви — довольно банально, как в фильмах про ведьм. Огонь в котором я сгорал в различных вариациях — уже интереснее. Вода — своеобразнй опыт утонуть в собственном душе. Дальше пошли привидения, монстры и даже зомби — опять банально. Я быстро понял что это плоды больного мозга, и наверно если бы мог — обратился бы к врачам, но только я не мог. Идя в одну сторону я оказывался в другой, шел в парк а приходил в себя за городом на трассе. Сколько раз рука тянулась к ножу, чтобы перерезать себе вены и покончить с этим? Сколько раз я взбирался на крыши чтобы спрыгнуть? Один раз умереть лучше, чем делать это много раз подряд, да еще мучительно. Но вот что интересно — стоило мне решиться на самоубийство, как я снова обретал волю, и мое сознание не выделывало кульбиты.

— Ты не сделал этого тогда. Не покончил с собой.