Игорь Зенин - Археология Души

Я, вспоминая то, что говорила мне Анастасия в "Душе", никак не мог понять, почему она не может все увидеть до мелочей? Или она врала, или она не способна это увидеть? А если не способна увидеть, то как тогда воспринимать ее психические способности?

Но при этих мыслях Анастасия меня оборвала своей фразой:

- Приезжай ко мне.

- Как же приеду? На чем? Я и дороги не знаю, и место, где ты живешь.

- Позвони Сергею, капитану баржи.

Я ходил на барже с другом в 1998 году, в надежде уйти далеко на север в те места, где живет Анастасия. Но в тот год мы спускались вниз по реке всего на 60 километров, не более. И вот теперь она говорила ему позвонить.

Вспоминая так, я шел и в очередной раз думал, не выдумал ли я все это себе. В том смысле, что баржи не ходят далеко на Север... При этих мыслях я почувствовал ревность Алеси. И тут же голос Анастасии, обращенный к Алесе:

- Прекрати, как тебе не стыдно! Сколько у тебя было любовников!

Услышав это, я подумал про себя только одно - нужно любыми способами добраться до Анастасии, посмотреть на нее, поговорить. В голове не было мыслей о ребенке, не было никогда той нормальной человеческой тоски, как по Алесе. МНЕ ПРОСТО ХОТЕЛОСЬ НАКОНЕЦ-ТО УВИДЕТЬ ТОГО ЧЕЛОВЕКА, КОТОРЫЙ ТАК СИЛЬНО ВЛИЯЕТ НА МОЮ ЖИЗНЬ.

Каково же было мое удивление, когда я от жены Сергея узнал, что он ушел в рейс до Сургута! Когда он вернулся из рейса, я стал с ним договариваться о поездке. В итоге... В итоге выяснилось, что никаких рейсов на север больше не будет - вода упала... Интересно другое...

Когда я зашел вечером в порт, что бы до конца узнать о поездке на север, пройдя непонятно как охрану, я почувствовал сильнейшую боль в кишечнике. Жуткую. Я думал, что это - опять Алеся. Но никак не реагировал. И, слава Богу. Примерно через час такой боли, я на мгновение, среди кранов и рельс, увидел по биовизору... Алесю. Она стояла, скромно опустив голову вниз, и просто ждала меня... Никакой агрессии, никакого укора, никаких отрицательных эмоций! И думал в этот момент я только о поездке! А через секунду еще один биовизор - со стороны севера на меня, горящими, злыми, свирепыми, черными глазами смотрели... Догадались, кто? Да, черными глазами вампиров смотрели Анастасия и ее сын Владимир. Я в тот момент не придал этому значение. Еще я был полностью во власти образа прекрасной, честной и справедливой Анастасии.

Тогда зародилась еще одна мысль: а почему Анастасия сказала о капитане так поздно? Ведь он с самой весны ходил на Север... Она сказала только тогда, когда уже знала, что я не смогу к ней приплыть...

Дальше было еще интереснее. Как-то я шел, думал не понятно о чем. Еще раз повторю, в то время я воспринимал ее как прекрасного и отзывчивого друга, доброго и прекрасного. Думая об Алеси, я вдруг мельком подумал об Анастасии и мысленно сказал: "Все-таки мне надо тебя увидеть..." И тут я оторопел... Я ощутил на себе, как ее пронзило копье. Точно так же, как в январе этого года, когда я сказал: "Пошла ты на х.й, жрица поганая". Меня поразило то, что моя мысль, такая безобидная и нормальная с точки зрения обычного общения, вызвала такое действие.

А в следующие дни начались жуткие проблемы у Алеси. Я ничего не мог понять. Я только чувствовал, что она лезет на стены от боли, от безысходности, от непонятной ярости. И, настроившись однажды на нее, я почувствовал, как она мысленно сказала на уровне подсознания: "Пошел вон!".

Но события развивались дальше своим чередом...

Прозрение.

В итоге произошло то, что можно назвать прозрением. Или чистосердечным признанием.

9 сентября, в одиннадцать часов вечера, Анастасия тихо сказала:

- Ну вот и все...

- Анастасия, ты помираешь?

- Не забывай о Владимире...

Слезы нахлынули, но почти сразу прошли. Про себя я только подумал, что, наверное, это к лучшему. Сколько можно так мучиться? Уже сил нет никаких. Но зачем мне Владимир?

10 сентября, в обед, я услышал, как Анастасия (видимо, с того света), сказала:

- Прости меня. Это я тебя остановила тогда. Я этого не понимала... Я ошиблась. Бульдозер - главная сестра жреца.

- Так это ты спасала тогда мою дочь? Для чего?

- Я не понимала.

- Что ты не понимала??? Ты посмотри, в кого она превратилась благодаря Бульдозеру! Что наделала! Получается, что благодаря тебе я живу в этом Аду! И Алеся выходит замуж, разводится! Что ты наделала!!!

Но до полного прозрения еще было очень далеко... Очень. У меня был просто шок, я не мог до конца осознать эти слова. В это просто не верилось. Не верилось. Я НЕ МОГ ПОВЕРИТЬ В ЭТИ СЛОВА.

- Хорошо, допустим, что ты не понимала. Но ведь зимой я раз пять у тебя спрашивал: "Кто такая Бульдозер?". И ты все время отвечала: "Не понятно, откуда она взялась..." Ты видишь прошлые века и тысячелетия, а увидеть такого подлого человека, такого бессовестного человека ты не могла? Я во всех книгах пишу о скандалах, о судах, о заявлениях в милицию, обо всем остальном! Ты не могла это увидеть????? Хорошо, пусть будет так. В таком случае, кто такая Алеся? А?

- Алеся - любимая сестра верховного жреца.

- Что значит "любимая"? Бульдозер - рабочая лошадка для скандалов и ругани, а Алеся для чего? Как это понимать?

- В ответ она молчала.

После долгих моих расспросов и допросов она созналась, что Алеся вообще не сестра верховного жреца! Вот так! Повторяю, что придумать такое я не мог.

В итоге, на уровне чувств понимая, что благодаря тому спасению мы не стали с Алесей, именно благодаря Анастасии не сбылся сон Алеси, я весь вечер, чуть не плача, твердил:

- Что же ты наделала... Что же ты наделала...

11 сентября, я вышел с работы и увидел странную вещь. Куда-то вдаль, горящими, звериными глазами смотрел один сын Владимир. Я, ничего не чувствуя и не понимая, вышел в магазин. Впереди шла девушка. И только, когда я с ней поравнялся, из-под очков я почувствовал взгляд. Из-за зеркальных очков на меня смотрели глаза Алеси. Узнать ее было невозможно, - прическа и огромные очки не давали полной уверенности понять, что это она. Пока я так соображал, сопоставляя все, она ушла от меня шагов на триста.

И только потом, выяснив все до конца, я пойму, что это была именно Алеся - об этом говорил горящий зверский взгляд сына Владимира.

Вечером, я, не понимая еще ничего, сказал:

- Ладно, Анастасия, я не обижаюсь. Что было, - то было. Иначе бы мы с тобой не убрали пятерых жрецов и верховного жреца.

Кроме этого, исходя из моих эмоций, получалось так, что я желал смерти своей дочери. С другой стороны, доведенный до крайней черты, почти уже до безрассудства, в этих эмоциях было только одно - работал инстинкт выживания. Я прекрасно видел, что Людмила меня просто психологически убивает.

И в этот вечер я услышал, как Анастасия радостно сказала:

- Я живая, я живая.