Ларри Нивен - Мошка в зенице Господней. Хватательная рука

Наконец Род сумел выбраться из центра всеобщего внимания. Он нашел доктора Хорвата в углу комнаты.

— Вы избегали меня всю ночь, доктор, — вежливо сказал Род. — Мне бы хотелось знать почему.

Хорват попробовал улыбнуться, но вовремя понял, что у него ничего не выйдет. Брови его на мгновение сошлись, потом вернулись на место.

— Буду искренен с вами, Блейн, я не хотел вашего участия в этой экспедиции — вы знаете почему. Да, ваш человек — Реннер — убедил меня, что в случае с зондом у вас не было другого выхода. Мы с вами разные люди, но все-таки я полностью согласен с тем, как вы руководили кораблем. При вашем звании и опыте было неизбежно, что именно вы получите место в Комиссии.

— Я не рассчитывал на это, — ответил Род. — Однако с точки зрения Спарты, вероятно, вы правы. И поэтому вы обижены на меня?

— Нет, — откровенно сказал Хорват. — Как я уже сказал, это было неизбежно, а законы природы не могут меня обидеть. Но я рассчитывал на место в этой Комиссии, Блейн. Я был старшим ученым экспедиции и сражался за каждый клочок информации, полученной нами. Бог мой, если уж они дают членам экспедиции два места, то одно заслужил я.

— А Салли — нет? — холодно спросил Род.

— Она была очень полезной, — сказал Хорват. — Она очаровательна и сообразительна и, конечно, вам трудно быть объективным относительно нее… но, скажите честно, Блейн, вы действительно сравниваете ее компетенцию с моей?

Хмурость Рода исчезла. Он широко улыбнулся. Профессиональная зависть Хорвата не была ни комичной, ни патетичной, она была просто неизбежна, так же неизбежна, как его вера в то, что должность определяет его компетенцию как ученого.

— Успокойтесь, доктор, — сказал Род. — Салли оказалась в Комиссии не из-за своих научных способностей. Императора интересовала не компетенция, а заинтересованность. — Он едва не сказал «преданность», но этого делать не следовало. — Кстати, то, что вы не были названы немедленно, — Род подчеркнул это слово, — является комплиментом.

Брови Хорвата поползли вверх.

— Простите?

— Вы ученый, доктор. Ваша жизненная философия — это объективность, верно?

— Более или менее, — согласился Хорват. — Хотя с тех пор, как я покинул лабораторию…

— Вы боролись за ассигнования. Даже будучи вовлеченным в политику, вы находили время, свободное от административных обязанностей, и помогали своим коллегам.

— Э… да. Спасибо. Немногие люди понимают это.

— Следовательно, ваше отношение к мошкитам должно быть таким же: объективным и далеким от политики. Но это не самый лучший курс для Империи. Ваши действия не отвечали бы требованию момента. С другой стороны, его величество знает, что Салли и я ставим Империю превыше всего. Нам внушали это с первого же дня после рождения. Мы не можем претендовать на научную объективность там, где затрагиваются интересы Империи. — Если это не пригладит его перья — черт с ним!

Однако это подействовало. Конечно, Хорват не развеселился и явно не отказался от попыток получить место в Комиссии, но он улыбнулся и пожелал Роду и Салли счастья. Род счел себя свободным и вернулся к Салли с чувством выполненного долга.

— Не могли бы мы сказать мошкитам хотя бы до свиданья? — умоляюще спросила Салли. — Род, не могли бы вы убедить его?

Род беспомощно взглянул на адмирала.

— Миледи, — сурово сказал Кутузов, — я не хочу обманывать вас. Когда мошкиты прибудут на Новую Шотландию, ими займетесь вы, а не я, и вы будете говорить мне, что нужно с ними делать. Но пока этого не случилось, мошкиты под моей ответственностью, и я не собираюсь менять условий их содержания. Доктор Харди может передать им любое послание.

«Что бы он сделал, если бы Род и я приказали ему пропустить нас к ним? — подумала она. — Как члены Комиссии. Нет, это вызвало бы скандал, а Род, кажется, считает адмирала полезным человеком. Случись это, они никогда бы не смогли работать вместе. Кроме того, Род может и не сделать этого, даже если я попрошу его».

— Дело в том, что эти мошкиты не такие уж и друзья, — напомнил ей Харди. — Они так мало контактировали с людьми, что я почти не знаю их. Уверен, что все изменится, когда мы прибудем на Новую Шотландию. — Харди улыбнулся и сменил тему. — Я уверен, что вы сдержите свое обещание и подождете с женитьбой до возвращения «Ленина».

— Но я хочу, чтобы нас обвенчали вы, — быстро сказала Салли. — Мы будем ждать вас!

— Спасибо.

Харди собирался сказать что-то еще, но тут кают-компанию пересек Келли и отсалютовал Роду.

— Капитан, я перенес ваши вещи и вещи леди Салли на «Гермес». Они просят поторопиться.

— Келли — это моя совесть, — улыбнулся Род. — И он прав, Салли. Нам пора. — Он глубоко вздохнул. — После такого обеда тяжело будет оказаться при трех g.

— Я тоже должен идти, — сказал Кутузов и неловко улыбнулся. — Прощайте, леди. И вы тоже, капитан. Желаю удачи. Вы были хорошим офицером.

— Почему… Спасибо, сэр. — Род обвел взглядом кают-компанию и заметил Бери, пересекавшего комнату. — Келли, адмирал принимает ответственность за его превосходительство…

— С вашего разрешения, канонир Келли продолжит командовать космодесантниками, несущими охрану, — сказал Кутузов.

— Конечно, сэр. Келли, будьте чертовски осторожны, когда вернетесь на Новую Шотландию. Он может попытаться бежать. Понятия не имею, что он задумал, но приказ достаточно ясен, и мы должны продолжать его охрану. Он может попытаться подкупить одного из ваших людей…

Келли фыркнул.

— Лучше бы ему не пробовать.

— Да. Что ж, до свидания, Келли. Не давайте Набилу всадить вам кинжал в бок. Я хочу, чтобы вы были со мной на Новой Шотландии.

— Да, сэр. И будьте осторожны, капитан. Маркиз убьет меня, если с вами что-то случится. Он сказал это, прежде чем мы покинули Круцис Корт.

Кутузов громко откашлялся.

— Наши гости должны срочно покинуть нас, — объявил он. — Поздравим их еще раз.

Род и Салли вышли из кают-компании, сопровождаемые криками, среди которых были и пьяные. Прием, похоже, заканчивался.

Курьерский корабль «Гермес» был очень мал. Жилого пространства было не больше, чем на катере «Макартура», хотя по размерам он был гораздо больше. За системами жизнеобеспечения находились баки с топливом, двигатели и узкие, но вполне проходимые лазы. С трудом преодолев их, они оказались внутри.

Занятий на крошечном суденышке было мало, к тому же высокое ускорение делало реальную работу практически невозможной. Помощник хирурга наблюдал за пассажирами в течение восьми часов, чтобы убедиться в их возможности переносить ускорение, а затем одобрил просьбу Рода увеличить его до 3,5 g. При таком весе самым лучшим было спать и ограничить умственную деятельность до минимально необходимых переговоров.