Ларри Нивен - Мошка в зенице Господней. Хватательная рука

А тем временем не было никаких следов малышей, Салли не разговаривала с ним, и все были раздражены.

— Корабль готов к маневру, капитан, — сказал Реннер. — Я сменю вас, сэр.

— Хорошо. Продолжайте, навигатор.

Прозвучало предупреждение об ускорении, и «Макартур» мягко двинулся в сторону от чужого корабля. В сторону от катера и Салли.

Душ — пластиковый мешок с мыльной водой и молодым человеком внутри, причем горло мешка было плотно завязано вокруг шеи мужчины. Уитбрид пользовался щеткой с длинной ручкой, чтобы почистить себя там, где чесалось, — то есть везде. Какое все-таки удовольствие напрягаться и расслаблять мышцы! Как мало было всего этого в корабле мошкитов, таком клаустрофобически стиснутом.

Вымывшись, он присоединился к остальным, сидевшим в гостиной.

Священник, Хорват и Салли Фаулер — все в комнатных туфлях с клейкими подошвами — выстроились в линию. Никогда прежде Уитбрид такого не видел.

— Министр по науке Хорват, — сказал он. — Я прибыл под ваше командование на время пребывания здесь.

— Очень хорошо, мистер Уитбрид. — Хорват казался встревоженным и озабоченным. Впрочем, как и все они.

Священник с усилием проговорил:

— Как видите, никто из нас не знает, что делать дальше. Никогда прежде мы не контактировали с чужаками.

— Они вполне дружелюбны и хотят говорить, — сказал Уитбрид.

— Хорошо, но это не удовлетворило моего любопытства, и я остался у вас на крючке. — Священник нервно рассмеялся. — На что это было похоже, Уитбрид?

Он попытался рассказать им. Стиснутый, пока добираешься до пластиковых тороидов… хрупкий… никаких результатов в попытках поговорить с мошкитами, за исключением того, что Коричневые чем-то отличаются от Коричнево-белых.

— Они не вооружены, — сказал он им. — Я провел там три часа, изучая этот корабль, и на нем не осталось места, где они могли бы спрятать крупное оружие.

— У вас не было чувства, что они провели вас мимо чего-то?

— Я… нет.

— Вы не очень-то уверены, — резко сказал Хорват.

— Это не так, сэр. Я только что вспомнил об экспериментальной комнате. Мы закончили обход в комнате, где были всевозможные инструменты — на стенах, на полу и на потолке. На двух стенах были простые вещи — ручные сверла, продольные пилы со странными рукоятями, винты и отвертки. Это были предметы, которые я мог узнать. Я видел когти и что-то, что, по-моему, было молотком с большой плоской головкой. Все вместе это выглядело как мастерская в каком-нибудь подвале. Но там были и действительно сложные предметы, назначения которых я вообще не мог определить.

Чужой корабль плыл совсем рядом, видимый в передний иллюминатор. Нечеловеческие тени двигались вокруг него. Салли тоже разглядывала их, но тут Хорват сказал:

— Вы сказали, что чужаки не присматривали за вами.

— Не думаю, чтобы они провели меня мимо чего-либо. Я уверен, что меня намеренно привели в эту мастерскую. Не знаю почему, но мне кажется, что это был тест на разумность. Если это так, то я провалился.

— Единственный мошкит, с которым мы разговаривали, — сказал священник Харди, — пока что не может понять даже простейших жестов. Теперь же вы говорите мне, что эти мошкиты устраивали вам тест на разумность…

— И понимали жесты. Удивительно быстро поняли их. Да, сэр. Они различны. Вы видели снимки.

Харди закрутил прядь своих редеющих рыжих волос вокруг шишковатого пальца и легонько дернул.

— Сделанные камерой вашего шлема? Да, Джонатон. Я думаю, что мы имеем дело с двумя видами мошкитов. Один из них — это ученый идиот, который не может говорить. Второй… по крайней мере говорит, — закончил он неубедительно. Заметив, что играет с волосами, он пригладил их и привел в порядок.

Все они испуганы этим, понял вдруг Уитбрид. Особенно Салли. И даже священник Харди, который никогда не давал повода думать, что… Всех испугало это первое движение.

— Еще какие-нибудь впечатления? — спросил Хорват.

— Я по-прежнему думаю, что корабль спроектирован для невесомости. Эти липкие полосы повсюду, надувная мебель… Кроме того, есть короткие проходы, соединяющие тороиды и имеющие ширину тех же тороидов. При ускорении они становятся открытыми дверями ловушек, а избежать их невозможно.

— Это странно, — буркнул Хорват. — Корабль двигался с ускорением всего четыре часа назад.

— Именно, сэр. Эти соединения должны быть новыми. — Эта мысль осенила Уитбрида внезапно. Соединения должны быть новыми…

— Это говорит нам даже больше, — тихо сказал священник Харди. — Вы сказали, что мебель находится во всех углах. Мы все видели, что мошкиты не заботятся о том, как они ориентированы, когда говорят друг с другом. Как будто они идеально приспособлены к невесомости. Как будто они развивались здесь…

— Но это невозможно, — запротестовала Салли. — Невозможно, но… вы правы, доктор Харди! Люди всегда ориентируют себя. Даже старые десантники, проведшие в космосе всю свою жизнь! Но никто не может развиваться в невесомости.

— Достаточно старые расы могут, — сказал Харди. — И потом, эти несимметричные руки… Успех эволюции? Нужно будет упомянуть эту теорию, когда мы будем говорить с мошкитами. Если мы будем говорить с ними, — добавил он.

— Они обезумели, увидев мою спину, — сказал Уитбрид. — Как будто никогда не видели подобного. — Он помолчал. — Я раздевался для них, и теперь они знают, с кем имеют дело. Это хорошо. — Говоря, он старался не смотреть на Салли.

— Я не собираюсь смеяться, — сказала она. — Я и сама хочу сделать то же самое.

Уитбрид резко поднял голову.

— Что?

Салли заговорила, осторожно подбирая слова. «Помни о провинциальных нравах», — мысленно сказала она себе и продолжила, не поднимая взгляда:

— Что бы ни собирались скрыть от чужаков капитан Блейн и адмирал Кутузов, существование у человека двух полов не входит в это число. Мошкиты имеют право знать, как мы устроены, а я единственная женщина на борту «Макартура».

— Но вы племянница сенатора Фаулера!

Она улыбнулась.

— Не будем говорить об этом. — Салли встала. — Лафферти, мы отправляемся немедленно. — Она повернулась, как имперская леди, стараясь не подавать и виду, что находится в невесомости. — Священник, вы можете присоединиться ко мне, когда я вас позову. — И она вышла.

Спустя некоторое время Уитбрид сказал:

— Хотел бы я знать, что делает вас такими нервными.

Хорват, глядя прямо перед собой, ответил:

— Она сама настаивает на этом.

Салли связалась с катером, когда добралась до места. Тот же самый мошкит, который приветствовал Уитбрида, или идентичный ему, вежливо пригласил ее на борт. Камера ракеты зафиксировала это, заставив священника наклониться вперед.