Александр Казанцев - Спустя тысячелетие. Лунная дорога

Весна-вождь молча дала знак, и стражи развязали Анду руки.

Растирая запястья, он продолжал:

— Общее несчастье должно объединять, а не разделять людей. Но беда усугубилась тем, что вместе с Дарами увядшей цивилизации наши народы утратили и связывавшее их прежде чувство дружбы; оно вытеснено ныне межплеменной враждой, основанной на том, что человек родился не от тех родителей или думает не так, как другие. И уцелевшие остатки былого человечества содрогаются от бессмысленной кровной мести.

— Ложь и Правда не могут не враждовать, — опять прервала обвиняемого Весна-вождь. — Не лучше ли судьям-старейшинам заткнуть этот лживый рот и заставить преступника только отвечать на вопросы?

Старцы посовещались и, вопреки воле вождя, позволили Анду еще «поговорить», ибо он не сказал еще обещанного.

Весна-вождь гневно свела прямые свои брови. Весна-дочь положила руку на плечо матери, но та раздраженно сбросила ее.

— Весна-вождь сказала о Лжи и Правде, почтенные старейшины вешних, но шестеро наших общих предков в сопровождении малолетнего мальчика действительно вернулись к нам на Землю спустя тысячу лет.

— Какая ложь для младенцев! — не удержалась снова Весна-вождь. — Мне стыдно слушать! Подумайте только, старейшины, «малолетнему ребенку», по словам лгуна, тысяча лет, больше, чем всем нам, вместе взятым!

— Нет, ему меньше, — поправил Анд.

— Сколько же? — с издевкой спросила Вождь.

— По нашему счету, лет пятьсот.

— Заткнуть издевающуюся пасть. Да-да, стражам! — потребовала Весна-вождь, перейдя на понятный богатырям язык.

Но те не двинулись с места, видя, что старейшины не подтвердили приказа. Один из старцев заметил:

— Читал в Доме до неба такое вранье. Хохотал тогда. Можно смеяться сейчас, зачем гнев? Пусть врет. Его ложь неправдоподобна, он никого не сможет убедить, что ребенку пятьсот лет.

— Это с виду двухлетнему ребенку только Два года, — вступил в спор Анд. — Его вместе с шестерыми взрослыми схватил Урун-Бурун, а нам с младшей дочерью вашего вождя удалось усыновить мальчика, Никитенка по имени. — Анд говорил невозмутимо, казалось бы,о невозможном.

— Не хочешь ли ты сказать,презренный, что стал мужем моей Эльмы и у вас общий ребенок? — вне себя от возмущения произнесла Весна-мать.

— Нет, мать девушки, которую я искренне люблю. Она не стала пока моей женой, но у нас общий приемыш.

— Надеюсь, хоть здесь ты не солгал, — облегченно вздохнула Весна-мать.

— Поверив раз, вы должны теперь поверить и всему, что я скажу, — горячо продолжал Анд.- Шестеро наших предков, захваченных дикими бурундцами, — бесценные носители знаний,добра, культуры. Озверелые бурундцы хотят уничтожить их,но вождь Урун-Бурун, рядясь в тогу «цивилизованного», видимо стремясь поиздеваться над теми, кто назвался предками, носителями ныне утраченной цивилизации, хочет не просто уничтожить их, а всем на потеху устроить судебный балаган на площади Синей травы, чтобы там, на радость озверелым, содрать с живых кожу, глумясь над теми, кто мог бы быть нашими учителями, нашими спасителями.

— Не хочешь ли ты оскорбить суд старейшин, о котором сам просил? Бросить им оскорбление в том, что они рядятся в тоги «цивилизованных»? — спросила, негодуя, Весна-мать.

— Нет, я не хочу этого сказать.

Тут заговорил один из старцев, поднявшись с корточек:

— И я читал в Доме до неба сказку про людей, будто бы улетевших тысячу лет назад в звездную бездну, которых напрасно ждали обратно. Можно ли поверить этой сказке?

— Главное — поверить тому, что время для одних течет быстрее, чем для других, — добавил, тоже вставая, второй старец.

— А не кажется ли вам, почтенные старейшины, что время для нас теперь летит куда быстрее, чем в юности?

Старцы переглянулись.

— Это всем известно. И вместе с тем горько, — со вздохом заметил один из них.

— Мы не знаем и понять не можем, что ускоряет бег времени, но, как видите, ощущаем, — убежденно заговорил Анд. — Так почему же не допустить, что каким-то путем можно замедлить бег времени, в то время как в ином месте время несется с прежней быстротой. Да кто из нас возьмется определить, что такое время?

— Он правду говорит, — сказал самый старый из старейшин, — чем дольше мы живем, тем больше погружаемся в незнаемое.

— Не поддавайтесь, старцы! — воскликнула вождь. — Он заговорит вас и начнет убеждать в необходимости выручить захваченных самозванцев, именующих себя нашими предками, якобы способных вернуть нам блага из былой цивилизации.

— Вот теперь сама Правда заговорила устами вашего вождя старейшины вешних. Я боялся призвать вас на помощь захваченным дикарями. Это сделала за меня сама Весна-вождь.

Весна-вождь опешила от изумления и только выговорила:

— Разве я об этом говорила?

— Мы так поняли тебя, — отозвался старейший.

— Но это же призыв к набегу! — с возмущением воскликнула она. — Пленник ловко приписывает свой наказуемый призыв мне.

— Такой призыв вождя — приказ племени. Он ненаказуем, — сказал старейший.

— Ты вызвала нас на суд, — сказал тоже поднявшийся, как и другие старцы, старейший из них. — Мы скажем свое слово.

Весна-вождь почтительно отступила перед старцами.

С раннего утра стражи с дубинками обходили все дома бурундцев и гнали их на площадь Синей травы.

Майда, охая и ахая, жалуясь, что помочь ей некому, Анд якобы ушел засветло на площадь, — тщательно заперла наружную дверь на все дополнительные засовы и не без тревоги отправилась вслед за соседями.

Эльма и звездный мальчик остались запертыми. Но могут ли они чувствовать себя в безопасности без Анда, уплывшего к вешним? И что сталось с ним самим?

С тяжелым чувством шла Майда к месту судилища. Сердце ее от быстрой ходьбы и тревоги громко стучало в груди.

Людей, шагающих рядом, гнали вперед не только угрозы бородачей с дубинками, но и желание поглазеть на «живых предков», схваченных в сельве, а больше всего — нездоровая жажда кровавого зрелища, ибо Урун-Бурун осуществлял казнь сразу после вынесения приговора.

И они судачили на ходу о том, будто «ожившие предки» жили в этом городе, пока он еще не был разрушен, поднимались на верхние, ныне недоступные этажи в колдовских клетках, запрятанных в глубоких колодцах. И будто, впав в долгую спячку на дне озера, с помощью злого волшебства сохранили они молодость и даже не отрастили бород. И есть среди них одна ведьма со жгучими волосами и приросшим к ней отродьем. Вот какие чудеса предстояло увидеть!

На площади Синей травы и прилегающих к ней улицах столпились несметные толпы народу; услышать, что говорилось со старинного памятника, могли лишь стоявшие поблизости, и жрецы расставили повсюду своих глашатаев, которые слово за словом должны были передавать народу речи, звучавшие с пьедестала.