Эрик Рассел - Конец долгой ночи [=Ночной мятеж] (ёфицировано)

— А у вас в доме есть такая комната?

— У меня в доме?

Он поискал взглядом птичку, которая только что пела над головой в кустах, но птичка улетела. Забывшись, Круин снял руку с кобуры. Его ладони, как живые существа, прильнули одна к другой, пожимали, поглаживали друг друга, точно искали близкую душу, ожидали утешения.

Взглянув на его руки, Марва сказала мягко и нерешительно:

— Ведь у вас где-нибудь есть дом, свой дом? Есть?

— Нет.

Вытянув ноги, она встала.

— Мне очень, очень вас жаль.

— Тебе жаль меня? — Его взгляд метнулся к ней. В нём были недоверие, изумление, сменившиеся мгновенной вспышкой гнева.

— Ты чудовищно глупа, — прибавил он грубо.

— Правда? — спросила она робко.

— Ни у кого в моей экспедиции нет дома, — продолжал он. Каждый прошёл очень строгий отбор, самые разнообразные испытания. Ум и профессиональное умение — ещё не всё. Участник экспедиции должен быть молод, здоров, без всяких привязанностей. Определяющей при отборе мы считали способность сконцентрировать всё своё внимание, все свои силы на выполнении поставленной задачи, чтобы никакая сентиментальная чушь, вроде тоски по оставленному дому, не мешала ему. Это снижает моральный дух.

— Я не понимаю всех ваших длинных слов, — жалобно проговорила зеленоглазая девочка, — и говорите вы очень быстро.

Круин повторил всё сначала, на этот раз медленно, выговаривая каждое слово:

— Космический корабль покидает базу на многие годы, и команда не должна тосковать по родине. Мы набирали команду из людей, не имеющих дома, чтобы, расставаясь с Гульдом, ни один не проронил и слезинки. Все они обладают мужеством первопроходцев!

— Молодые, здоровые, без всяких привязанностей, — повторила Марва. — В этом их сила?

— Разумеется, — подтвердил Круин.

— Специально отобранные для космоса. Сильные люди. — Марва посмотрела вниз на свои узкие ступни, и её зелёные глаза спрятались под ресницами. — Но ведь теперь они не в космосе. Они здесь, на нашей планете.

— Ну и что же? — спросил Круин.

— Ничего, — раскинув руки, Марва глубоко вздохнула, улыбнулась Круину, показав ямочки на щеках, и повторила: — Ничего.

— Ты ещё совсем ребёнок, — презрительно проговорил Круин. — Вот когда вырастешь…

— Станешь умнее, — докончила Марва за Круина. И нежным, ласкающим ухо голосом повторила нараспев: — Когда вырастешь, станешь умнее. Станешь умнее. Станешь умнее. Тра-ля-ля! Тра-ля-ля!

Кусая в раздражении губы, Круин повернулся и пошёл прочь, вниз по холму к своим кораблям.

— Куда вы? — крикнула ему вдогонку Марва.

— К себе, — резко бросил он на ходу.

— А разве вам не нравится вон там, у нас? — её брови в изумлении изогнулись дугой.

Круин, остановившись в десяти шагах, хмуро сказал:

— Какое тебе дело?

— Я… я не хотела быть навязчивой, — проговорила Марва с виноватой улыбкой. — Я спросила вас потому… потому что…

— Почему?

— Я хотела узнать, не согласитесь ли вы пойти к нам в гости?

— Чушь! Это невозможно! — ответил Круин и быстро зашагал вниз.

— Отец приглашает вас. Он думал, что вам будет приятно пообедать с нами. Свежие продукты. Вам, наверное, уже надоела ваша еда? — Марва вопросительно смотрела на Круина, а ветер развевал её медно-красные волосы. — Отец говорил с Фейном и Партом. Они сказали, что это прекрасная мысль.

— Вот как? Прекрасная мысль? — черты его лица казались отлитыми из стали. — Скажи Фейну и Парту, чтобы они прибыли ко мне сегодня вечером с докладом. Непременно.

Марва села на камень и смотрела, как Круин тяжело спускается вниз, держа путь к своему ощетинившемуся орудиями лагерю. Её руки лежали на коленях, ладонь на ладони, как недавно руки Круина. Но её руки ничего не искали. В них были покой и терпение, древние как мир.

Видя, что командор чем-то сильно раздражён, Джусик решил обратиться к нему с докладом попозже.

— Капитанов Дрэка и Белтрна ко мне, — приказал Круин.

Когда Джусик ушёл, Круин снял с головы шлем, бросил на стол и вгляделся в своё отражение в зеркале. На его лице ещё не успели разгладиться морщины усталости, как за дверью раздались шаги. Круин сел за стол, приняв строго официальную позу. Капитаны вошли, молча отдали честь и замерли посреди комнаты по стойке смирно. Круин не отрывал от них разъярённого взгляда. Лица их выражали полнейшее бесстрастие.

— Я наткнулся на ваших четырёх парней за пределами зоны безопасности. Они позволили себе валяться на траве, как будто прилетели сюда на прогулку. Никакой дисциплины! — разразился он гневной тирадой. Взгляд его буравил капитана Дрэка: — Они с вашего корабля! А вы, Белтон, сегодня начальник охраны. Что вы оба можете сказать в своё оправдание?

— У них сегодня свободный от дежурства день, и все они получили увольнение, — объяснил Дрэк. — Их специально предупреждали, чтоб они не выходили за пределы выжженной зоны.

— Я не знаю, как они сумели проскочить мимо охраны, — ответил Белтон, не повышая тона, как положено по инструкции. По-видимому, охрана была недостаточно бдительна. Это моя вина.

— Нарушение дисциплины будет занесено в ваш послужной список, — отрезал Круин. — Всех четверых и потерявшую бдительность охрану наказать в соответствии с Дисциплинарным уставом. — Он чуть приподнялся и через стол пристально посмотрел на обоих. — Ещё одно подобное нарушение, и вы будете понижены в звании.

— Слушаюсь, сэр, — на одном выдохе хором произнесли провинившиеся капитаны.

Отпустив капитанов, Круин взглянул на Джусика.

— Как только Фейн и Парт доложат о прибытии, немедленно проведите их ко мне.

— Будет сделано, cap.

Круин на секунду отвёл глаза и снова воззрился на Джусика:

— Что с вами такое сегодня?

— Со мной? — Джусик явно смутился. — Ничего, сэр.

— Не лгите, Джусик. Чтобы узнать человека, надо с ним пожить. Мы с вами живём бок о бок три года. И я вас вижу насквозь. Так что вам не обмануть меня. Вы чем-то обеспокоены.

— Меня беспокоят наши люди, — признался Джусик, не выдержав взгляда командора.

— А что с ними такое?

— Они волнуются, сэр.

— Вот как? Ну что же, у меня есть от этого лекарство! А чем они недовольны?

— Причин недовольства несколько.

Джусик замолчал, Круин подождал немного и вдруг заорал:

— Я что, должен каждое слово из вас тянуть?

— Никак нет, сэр, — запротестовал Джусик и без особого энтузиазма продолжал: — Во-первых, им нечего делать, Во-вторых, вместо понятной, приносящей пользу работы ежедневная, набившая оскомину муштра. И постоянное ожидание. Три года они были как в тюрьме. И вот они ждут, ждут, но ничего не происходит.

— Что ещё?

— А рядом, за выжженной зоной, они видят такую знакомую, милую сердцу жизнь. Фейн, Парт и другие с вашего разрешения наслаждаются этой жизнью. Пилоты, что вернулись из разведки и приземлялись в разных местах, рассказывают такие заманчивые истории. — Джусик говорил всё это, твёрдо глядя в лицо командора. — На сегодняшний день в разведывательных полётах участвовало пять эскадрилий, то есть сорок машин. Из них только шесть уложились в срок. Все остальные под тем или иным предлогом вернулись в лагерь с опозданием. Пилоты рассказывают, как их принимали, показывают фотографии, хвалятся подарками. Один сидит под арестом за то, что привёз несколько бутылок с одурманивающим питьём. Но дело уже сделано. Эти рассказы взбудоражили людей.