Сергей Жемайтис - Остров забытых роботов

- Наверное, он имеет в виду рифы, - сказал Костя. - Только я учел эти самые "Черепашьи камни", они остались северо-западнее, не то бы мы давно уже налетели на них. Мне, по правде говоря, не хочется иметь сейчас дело с рифами.

Костя, сосредоточенно молчавший последние несколько минут, неожиданно разговорился. Молчаливое напряжение, чувство ответственности давили его, ему надо было как-то подбодрить себя, перейти на другой ритм, и он стал говорить, говорить без умолку.

- Держись! Хорошо! Молодец старый конь! (Это в адрес "Мустанга".) Но, но, веселей поднимайся в гору. Они совсем отстали. Сейчас положу право на борт! Нет, еще рановато. Крайний слеза так и ждет, чтобы броситься в атаку. Только попробуй...

Великий Кальмар и вся нечисть глубин! - неожиданно выругался Костя. Кто это выключил гидрофон? Неужели я сам? То-то, чувствую, чего-то не хватает. Как там Протей? Протей! Жив, дружище?

В тот же миг Протей ответил:

- Впереди "твердая смерть"!

Мы поднялись на гребень, и через экран локатора протянулась сверкающая полоса и тут же погасла: мы скатывались в "долину".

Лот показывал тридцать метров.

Как далекий гром рокотал прибой.

Костя посмотрел на меня. В глазах его мелькнула растерянность. То же самое он, наверное, увидел и в моем взгляде, и к нему вернулась прежняя сосредоточенность. Суставы его пальцев, сжимающие штурвальное колесо, побелели. Он не изменил курса, а вел "Мустанг" прямо на рифы. Я протянул руки, чтобы повернуть колесо.

- Оставь... Только так. Единственный выход!.. Пройдем на гребне...

Костя стал сбавлять обороты двигателей. И скоро я заметил, что мы держимся на гребне водяной гряды, летевшей к рифам. Волна мелководья стала расти, катер высоко задрал нос, мы уже не видели бушующей пены на рифе, только грохот сотрясал весь "Мустанг" и все наши внутренности.

Заскрежетало по днищу. Катер развернулся лагом, то есть боком к волне, затем его стало вращать вдоль продольной оси, ударился прозрачным куполом о скалу, и наступила тишина.

После скачки и судорожных прыжков "Мустанг" будто переминался с ноги на ногу. Я открыл глаза, стараясь понять, что произошло.

Низко, над прозрачным куполом кабины пролетали синеватые клочья туч. Ухали и шипели волны, омывая мою гудящую голову, и бежали по лицу, шее, стекая за воротник рубашки.

- Наконец-то ожил, - услышал я знакомый голос.

Повернув голову, я увидел Костю с термосом в руке. Тоненькая струйка стекала из блестящего изогнутого носика термоса мне на голову. Ледяная вода приятно обжигала кожу.

- Вот и все, - Костя заглянул в термос и бросил его в сторону.

- Что все? - спросил я чужим голосом. - Вода кончилась?

- И вода, и ты, наконец, открыл глаза. Ох, и повозился я с тобой. Сидишь, блаженно улыбаешься и мычишь, как глухонемая сирена. Должен признаться, что ты дьявольски напугал меня. Почище Джека. Почему ты не пристегнулся ремнем?

- Сам-то пристегнулся?

- Я - другое дело. У меня есть опыт кораблекрушений.

- Это с яхтой?

- Хотя бы.

- Но и я ведь тоже там был!

- Мало находиться. Я говорю об опыте. Вот и сейчас, какой ты извлек опыт? Боюсь, что никакого, - Костя ощупал меня взглядом и спросил голосом капитана из пиратского романа: - Проверь, цел ли корпус, шпангоуты, рангоут.

- Рангоут? Ничего не соображаю!

- Я имею в виду исключительно твою особу. Ну, целы руки, ноги и не болит ли в грудной клетке, в животе?

- Как будто нет. Вот только слегка голова.

Костя засветился в улыбке.

- Как мне пригодился опыт "бегущего по волнам"?! Помнишь, как я катался на доске? На Гавайях прибой повыше! Ты заметил, как ловко, прямо-таки изящно, я взял этот барьерчик?

- Ничего себе изящно, - я нащупал на голове шишку с кулак величиной.

Не обратив на мой жест никакого внимания, Костя продолжал хвастаться:

- И я не удивляюсь, что так все ловко получилось. Вот что значит сбалансированность рефлекторной деятельности!

- У кого?

- Не догадываешься?

Наверно, я и в самом деле здорово ударился головой, потому что только после этих слов вспомнил о Тави и Протее, и мне по-настоящему стало плохо. Прошиб пот, и закружилась голова. Я показал глазами на корму.

- Все в порядке, хотя им досталось несравненно больше, чем тебе, успокоил Костя. - Я раскрыл створки их каюты еще до того, как нас первый раз ударило о коралловый кустик. Я видел, как они ушли в море. Связь же с ними прервана. Наш переводчик молчит, и вообще все молчит! - Костя захохотал и шлепнул рукой по приборам.

Наверное, на моем лице до того выразительно отразилась мелькнувшая было мысль, что Костя, подмигнув, сказал:

- Не бойся, у меня все в порядке. А то, что я несколько возбужден, то это вполне объяснимо. Неужели ты сам не доволен, что все так здорово получилось? Черный Джек остался с носом. Мы вблизи настоящей земли или около нее - видишь, темнеют пальмы? Стекло все в трещинах, ты посмотри вот сюда, пониже. Видишь? Мы надежно укрылись за барьерным рифом. Минут через тридцать подойдут сюда ребята. Надо покопаться в электронике. Помнишь, когда-то мы с тобой собирали неплохие транзисторы? - Он посмотрел на меня как заговорщик. - Неплохо было бы вообще потерять на время все средства связи. Только ребят жалко, начнут поиски во всемирном масштабе. Соберется флот Индийского и Тихого океанов, налетят аэропланы, не считая нашей "Колымаги". В наше время трудно потеряться. Хотя... У меня возникла одна гениальная мысль. Но пока это тайна.

С помощью аварийного устройства мы еле убрали кабину, правда, не полностью, все же теперь можно было выбраться из катера, подойти к берегу и бросить якорь. Я прыгнул на землю, а Костя копался еще минут двадцать в чреве "Мустанга", все время насвистывая бравурный марш из "Веселых креветок". Под звуки этого же марша он вылез из люка и, продолжая насвистывать, стал рассматривать низкий берег с редкими, торчавшими вкривь и вкось пальмами. За узкой полосой суши синела подернутая рябью лагуна. Не поворачивая головы, Костя сказал:

- Мне все больше нравится это тихое местечко. Ты знаешь, - сказал он вдруг подозрительно скорбным тоном, - мне таки не удалось наладить двигатель: замыкание в сети. Передатчик тоже поработает еще немного, и все. - Последовал глубокий вздох и приказание в виде просьбы: - Не мог бы ты сказать пару слов в эфир насчет нашего "бедственного" положения? Денек-другой мы провозимся с машиной. Скажи, что "Мустанг" сейчас похож на жестянку, набитую хламом. Или лучше помолчи об этом, а не то еще высадят парашютные десанты.

* * *

Вокруг острова, даже с подветренной стороны, вода кипела, разбиваясь о коралловые рифы. Как ни хитрил Костя, а в тот день нам все равно не удалось бы возвратиться домой. С моря атолл был практически недоступен. Едва ли кто-нибудь из командиров катеров решился бы проделать то, что сделали мы с Костей. А вырваться в море отсюда было еще сложнее.