Сергей Жемайтис - Жестокий шторм

Томас Кейри стал незаметно, как ему казалось, приближаться к правой стороне коридора. Этот маневр оправдывало и то обстоятельство, что посредине громоздилась гора вещей, а из лифта появлялись все новые чемоданы, коробки, свертки.

«Лучше в лифт, — решил Томас Кейри. — В лифте я сразу поднимусь на последнюю палубу. Только надо быстрей, рывком, закрыть двери, нажать кнопку…» Он находился в пяти шагах от лифта, когда дверцы его мягко сошлись посредине. Осталась каюта.

— Вот что, парень, — услышал он сипловатый голос Риккардо, — без глупостей. За кого ты нас принимаешь? Так мы и позволим тебе нырять в каюту и поднимать шум на весь залив.

Они стали по обеим сторонам и провели его мимо распахнутых дверей каюты.

— Жилье хоть куда, — сказал Энрико. — Неплохо бы прокатиться в такой хавире с девочкой. Ну вот, теперь иди один и помни, что мы приставлены к тебе не мух отгонять.

— Кем приставлены? И кто вам дал право?

— Ты слышал, Энрико, — право! Ну и чудак!

«Действительно, нашел с кем говорить о праве», — подумал Томас Кейри.

Коридор наполнялся пассажирами, носильщиками, среди них мелькали «дипломаты», слышались приглушенные голоса, смех; детский голосок восторженно прозвенел:

— Мама, здесь есть телевизор и унитаз!

Энрико и Риккардо плотно блокировали Томаса Кейри, поспешно проводя его через толпу. Тут он вдруг увидел Джейн. Она шла в сопровождении мисс Брук прямо на него.

— Боже, Том!.. — Она остановилась.

Его провели мимо нее, все же он успел сказать:

— Джейн, не верь ничему, я не писал этих подлых писем.

— Но, Том, куда же ты?

— Я найду тебя. Все объясню.

Риккардо так вывернул ему руку, что он застонал.

Кто-то сказал:

— Не беспокойся, милая, он теперь безопасен. Представь, что этот тип оказался бы с нами в рейсе?..

Теперь его волокли не стесняясь. Риккардо говорил:

— Дорогу, дорогу, джентльмены.

Энрико пояснил перепуганной встречной женщине:

— Бандит теперь не опасен, мэм.

Они ступили на лестницу. Собрав все силы, Томас Кейри попытался освободить руки и лишний раз убедился, что сделать это он не в состоянии.

— Ты начинаешь глупеть, — сказал Риккардо. — Потерпи, теперь уже недалеко. Будь паинькой.

— Или мы примем меры, — шепнул ему на ухо Энрико.

Неожиданно руки мучителей Томаса Кейри ослабли. Он быстро обернулся и увидел бледное лило знакомого инспектора дорожной полиции. За спинами Риккардо и Энрико стояли еще двое настоящих детективов, приставив к спинам бандитов дула пистолетов.

— Руки! Вы что, забыли, как вести себя? — сказал инспектор, ловко обезоруживая Энрико и Риккардо.

Щелкнули наручники. Риккардо сказал, обращаясь к Томасу Кейри:

— Ну и счастливчик же ты, парень! Надо же так ловко выкрутиться. А вам, джентльмены, я заявляю протест. Снимите немедленно браслеты!

— Заткнись! Не ломай комедии! Уведите их, ребята, — сказал инспектор. — Ждите меня в машине.

Энрико обернулся:

— Мы шли с этим парнем в бар выпить по случаю отплытия. Не так ли, мистер Кейри?

— Иди, иди, малый, ты у нас попьешь всласть, — сказал один из детективов.

Инспектор и репортер остались на лестничной площадке.

Инспектор говорил:

— По всему видно, что Тихий Спиро говорил правду. Теперь они охотятся за вами. Принимают все меры, чтобы вы не подняли шум и не задержали «Глорию». Я заглянул сюда, как только узнал о случае с вашим «фордом».

— Погиб мой товарищ.

— Вот это-то и заставило меня попытаться найти вас, предупредить, что дело принимает серьезный оборот. Вам надо на некоторое время уйти в тень. У них длинные руки. Сами убедились.

— Спасибо, мистер Рей! Я обязан вам жизнью.

— Возможно. Приятно сознавать, что не зря небо коптишь.

Томас Кейри воскликнул с отчаянием в голосе:

— Я еще ничего не смог предпринять! Вы оказались правы: мой редактор не решается помешать отплытию «Глории». Последняя надежда только на капитана. Он-то отвечает за судно и за людей. Как вы думаете?

— Попытайтесь, чтобы потом не мучила совесть, что вы не сделали все, что могли. Не буду больше вас разубеждать в бесполезности попыток. Я хорошо понимаю вас. Осталось двадцать минут. Надеюсь, что, кроме этих двух мафиози, вас больше никто не опекал. Желаю удачи.

Инспектор устало улыбнулся и стал спускаться по лестнице. Он, как и репортер, не сомкнул глаз за всю ночь, в голове у него стоял гул, виски давило. И все же он не променял бы и бессонную ночь, и полный тревог день на безмятежный покой обывателя.

Томас Кейри, шагая через две ступеньки, поднимался на пятую палубу. Он собрал все силы, превозмогая усталость. Оставалось всего пятнадцать минут до отплытия.

Перед глазами у него стояло милое лицо Джейн, звучал ее голос: «Боже, Том!» Нет, он добьется, чтобы отменили рейс, проверили всех пассажиров, команду, обыскали все каюты, трюмы! Теперь у него уже не осталось сомнений, что Тихий Спиро говорил о «Глории». Судну угрожает гибель от человека, который, может быть, идет ему навстречу. Нет, у этого доброе лицо отца семейства. Или эта молодая женщина. Или старик, что делает вид, будто рассматривает картину. Сейчас все ему кажутся преступниками… «Не остается времени. Проклятые мафиози!»

Лестница привела его в бар.

У стойки много мужчин и женщин пьют за счастливое плавание. Три бармена в белых сорочках, черных галстуках-бабочках составляют коктейли.

Пьют за столиками.

Смех.

Говор.

Музыка.

Голос диктора:

— Леди и джентльмены! До отхода судна осталось двенадцать минут. Убедительная просьба провожающим сойти на берег…

Он бежал по другому, теперь серому, коридору, такому же бесконечному, как и зеленый, сталкиваясь с встречными, бормоча извинения.

Наконец желанная лестница.

Он оказался возле бассейна с изумрудной водой. В лицо дул ветер, густо насыщенный бензиновой гарью. На фоне голубого неба медленно уплывала эстакада морского вокзала. Город на гористых склонах медленно разворачивался, словно похваляясь своей красой.

У левого борта плотной стеной стояли пассажиры, посылая на берег последние приветствия.

«Все погибло! Ничего не успел. Ничего! Ну что я теперь могу сделать? Что? Что?» Томас Кейри не находил ответа. Судно отходило. В отчаянии он кусал губы, сжимал кулаки. «Я даже не объяснился с Джейн. Не предупредил ее об опасности. Теперь мне не сойти на причал. У меня нет денег, чтобы оплатить проезд. — У него мелькнула мысль, что теперь единственно верный шаг — это ехать вместе с Джейн. — Нет, это невозможно. Как она еще примет меня? Я теряю работу. И нет денег. О, если бы были деньги! Билет стоит несколько тысяч долларов. Но можно ехать в четвертом классе. Даже на это нет денег. Что, если поступить каким-нибудь стюардом? Мыть посуду? Матросом?» Панические размышления Томаса Кейри прервал насмешливый голос: