Сергей Жемайтис - Жестокий шторм

— Стэн! Вы, как всегда, совершаете утреннюю прогулку? Я же в это время еще сплю, да шторм сегодня поднял и меня. Вы частенько стали заглядывать сюда?

— Да, мне все тут нравится. Чувствуется покой и уверенность.

— Как верно вы определили здешнюю атмосферу!

— Я совершенно иначе представлял себе управление судном.

— Наверное, думали, что и до сих пор двое дюжих матросов крутят штурвал?

— Признаться, что-то в этом роде…

— В принципе управление осталось прежним, только необыкновенно усложнилось. Вместо древнего колеса — кнопки да манипуляторы. От прежнего остался магнитный компас, и то почти как рудимент, идем же мы по гирокомпасу, он управляет и авторулевым — целая сложнейшая система, напичканная электроникой. Экраны, как, вероятно, догадываетесь, показывают суда по соседству. Вот на левом экране видно, что в десяти милях идет сухогруз параллельным курсом. Замечаете, как мы его обгоняем? Наша «Глория» — необыкновенное судно. — В голосе капитана послышались грустные нотки.

С крыла мостика в рубку вошел вахтенный офицер. Капитан представил:

— Мой второй помощник Томсен. Мой друг — Стэн Гордон.

Профессору сразу не понравилось лицо Томсена, и не потому, что его назвал Лопес как человека Минотти. Неприятное впечатление производили бегающий взгляд, безвольный рот, виноватая улыбка — и это при высокой, статной фигуре. Создавалось впечатление, что этому человеку каким-то чудом заменили голову.

Томсен пожал руку мистеру Гордону. Рука у него была мягкой, потной.

— Рад, — сказал он, — весьма рад, — и обратился к капитану: — Сэр, барометр поднимается.

— Вижу, Вилли.

— К полудню стихнет, сэр.

— И я надеюсь, Вилли.

Голос у Томсена оказался певучим, нежным для такой атлетической фигуры.

Капитан провел мистера Гордона в штурманскую рубку — смежную большую каюту со шкафами для карт и приборов, залитую ярким светом.

— Здесь наша святая святых, — сказал капитан, — мозговой центр судна. — Подвел к столу с приколотой к нему картой. — Видите эту тонкую линию, нанесенную карандашом?

— Путь судна?

— Отлично, Стэн! Именно путь. По этой линии мы идем. Цифры — глубины.

— Более десяти километров?

— Да, Стэн, глубины изрядные. Японская впадина. Здесь проходит граница излома земной коры, потому часты океанотрясения, когда возникают цунами — волны в несколько десятков метров высотой, и само собой — землетрясения. И вообще, Стэн, этот участок Тихого океана пользуется у японцев дурной славой, опасная зона для кораблей и самолетов. Вот сейчас у нас что-то барахлит магнитный компас. Бывает, что этот инструмент вообще здесь выходит из строя. Множество современных судов исчезло в этих местах, не подав о себе вестей. Воды между юго-восточными берегами Японии и островами Бонин называют «морем дьявола». Название в духе времен флибустьеров. Все эти страхи, дорогой Стэн, не для «Глории» с ее мореходностью и техническим вооружением.

— Впереди какие-то острова? — спросил мистер Гордон.

— Цепь островов и рифов, мы их будем проходить к вечеру, они остаются вправо от нас. Вершины горного хребта, потухшие или действующие вулканы. Ветер и течение поджимают нас к островам, мы же уходим в сторону от опасного барьера. Слыхали, как я приказал Томсену изменить курс?

— Нет, Дэв.

— Ах, это было до вашего прихода! Сказывается бессонная ночь и, конечно, склероз. Идемте, Стэн. Не будем мешать Вилли нести его вахту. Вот вы и получили морское крещение. Хотя на таком огромном судне море слишком отгорожено от человека. Чтобы ощутить океан, надо поплавать на паруснике или на скорлупке в тысячи две-три тонн. Я начинал с парусника, Стэн. Как-нибудь я расскажу вам о той незабываемой поре. Вы окончили свою прогулку?

— Еще загляну к Кингу.

— Ну счастливо. Я пойду в каюту. Отстоял подряд две вахты… Как вам понравился Томсен? — неожиданно спросил капитан.

— По правде говоря, не понравился.

— Чем?

— Он какой-то странный, несоразмерный.

— Вам не кажется, что он составлен из перепутанных деталей? Не правда ли, Стэн? В то же время дельный офицер, но сентиментален, как все немцы, и, кажется, втайне пишет стихи.

— Скажите, Дэв, он пришел на судно не по протекции Минотти?

— Постойте! Действительно, через контору найма Рафаэля Минотти. Раньше плавал на пассажирских линиях между Штатами и Европой. — Он с улыбкой сожаления посмотрел на собеседника. — Вы все еще не расстались с мыслью о диверсиях?

— К сожалению, не могу, и все события последней недели подтверждают мои опасения.

— Я думаю, тут какая-то ошибка. Хотя на всякий случай я приказал охранять вас, и, может быть, это возымело свое действие, и вас оставили в покое.

— Может быть, потому, что нас опекает лейтенант Лоджо?

— И не только он. Поверьте, Стэн, у меня на судне довольно серьезные полицейские силы. Заходите ко мне обедать. Последние дни мне так не хватало вашего общества…

Мистер Гордон был окончательно покорен любезностью капитана Смита. Они не виделись после последней неприятной встречи, но вечером капитан позвонил ему и пригласил к себе, а также предложил не стесняясь продолжать изучение судна. Причем заметил, что давно не видел его в ходовой рубке. Это и побудило мистера Гордона зайти туда сегодня.

Шторм придал плаванию, ставшему несколько монотонным, остроту близкой опасности. В опустевшем ресторане за завтраком мисс Брук сказала:

— Никогда не думала, что буря в океане так величественно прекрасна. Вы говорите, Стэн, что такое состояние воды и ветра называется жестоким штормом?

— Совершенно верно, Лиз. Скорость ветра достигает десятков метров в секунду.

Джейн набросила на плечи шерстяную шаль.

— Мне что-то боязно, — призналась она. — Какая-то тревога обволокла и не отпускает, как только я узнала, что под нами глубина десять километров. Ужас какой колодец!

Мужчины и мисс Брук засмеялись, невольно посмотрев себе под ноги.

После завтрака на балконы и верхнюю палубу высыпало много пассажиров, как и в солнечную тихую погоду, но одетых по-штормовому. Ветер периодически то стихал, то снова набирал ураганную силу. Шторм щекотал нервы, создавая лишь ощущение опасности, как в кинотеатре, до того у людей сильна была вера в непоколебимую надежность «Глории».

Иногда, к общему восторгу, появлялись буревестники, один или два, они без видимых усилий держались вровень с судном, потом вдруг обгоняли его, распластавшись над водой.

К полудню ветер стих. Судно шло в сизой мгле. Это был необычный туман: не чувствовалось сырости, наоборот, воздух был сухим, горячим. Мощная сирена через каждые три минуты издавала жуткий вой. На судне везде горело электричество, хотя не было еще и семнадцати часов.