Брайан Олдисс - Теплица (сборник)

Когда Айми лично убедилась, что мужчины под надежным присмотром, она кивнула партнеру и заторопилась к себе в каюту, которая находилась на том же ярусе.

— Эй, ты куда? Я еще не помер. — Роой с усилием встал и взял ее за руку. Девушка обернула к молодому человеку обрадованное лицо, где читалось облегчение. Они нежно поцеловались.

Позднее Роой спустился на нижние ярусы, где находилось его рабочее место: сектор мехатроники, который отвечал за техническое содержание и функционирование башни.

Сегодня трудовая вахта началась с того, что ему поручили отправить в мусоросжигательную печь тельце мертворожденного уродца — и поменьше об этом распространяться.

На двери каюты Айми висела небольшая табличка:

«ПОДЕЛИСЬ СВОЕЙ ТРЕВОГОЙ. КЛИНИКА АЙМИ»

Айми копалась в архивных файлах про только что найденный вездеход, когда кто-то постучался в дверь.

На пороге с ног на ногу переминался крупный мужчина в комбинезоне. Коротко подстриженные волосы чуть ли не щетиной торчали у него на голове. В левой мочке болталась серьга с искусственной жемчужиной.

Айми пригласила гостя зайти в тихий крошечный закуток — ее каюту — и предложила чашку кофе. Мужчина немножко успокоился.

— Мисс, мне сказали, что вы психотерапевт. Это правда? Ах да, простите… Вы меня тогда спасли, снаружи, помните?

— О-о! Я и вправду вас не узнала! Вы сильно изменились, теперь гораздо лучше выглядите… Надо же как быстро вас поставили на ноги.

— Рука Божественного Провидения, мисс. Это она направила вас и вашего друга, дабы спасти меня. Сый Предвечный не допустил моей смерти, ибо не весь мой труд исполнен в полноте своей.

Айми недоуменно нахмурилась:

— «Предвечный сый»? Вы имеете в виду санитара в медсанчасти?

— Я про Господа Бога, мисс. Про Вседержителя.

Девушка досадливо поморщилась:

— Ну вот что, давайте-ка по порядку, и прежде всего: как вас зовут?

— Так ведь я Херб, мисс.

Ей показалось, что прозвучало это не без гордости. Внеся его имя в личный визгун, она сказала:

— Можете звать меня Айми.

Оставив ее предложение без внимания, Херб продолжил:

— Я бывра, мисс. Господь направил меня на Марс быть на подхвате.

Айми вполне себе представляла, кто такой бывра, или «бывший рабочий». В стремлении хоть как-то снизить процент безработных на Земле или по крайней мере сделать вид, что меры принимаются, ряд экономически бесполезных людей направили сюда, на Фарсидский щит, где им могло найтись занятие. Колонисты встретили это решение в штыки: ведь сами они были исключительно добровольцами, принадлежали к «элите», а посему держали бывр за тупиц. Впрочем, даже этих низкоинтеллектуальных «марсиан» отбирали ничуть не менее тщательно.

«Чем-то напоминает Британию, которая в свое время ссылала своих преступников в Австралию», — как-то раз заметил Мангалян.

К тому времени перелеты на Марс вошли в обыкновение, однако на одном из космопланов, перевозившем полтысячи бывр, произошло ЧП. Во время полета погибли все, кроме троих, да и то двое из них скончались при посадке. Лунную космоверфь быстренько национализировали, а инцидент скрыли от общественности, чтобы не отпугнуть других потенциальных путешественников.

Пока Айми размышляла над событиями прошлого, Херб не спускал с нее глаз, держа кружку возле рта.

— Получается, вы единственный, кто уцелел из всех присланных бывр. Должно быть, пережитое не очень-то пришлось вам по вкусу, — заметила девушка, старательно пряча сарказм.

— Господь счел, что я ему нужен.

— А все прочие оказались ему без надобности?

Он слегка повел плечом.

— Пути Господни неисповедимы.

Его самодовольная безапелляционность начинала раздражать.

— Моя дверная табличка пригласила вас поделиться своими тревогами, так что, выходит, даже вашему Богу изредка требуется помощь.

— Он зовет меня на Землю.

Айми ответила, что это невозможно. Хотя контракты с быврами действительно отличались от условий, на которые согласились добровольцы, даже для них возвращение домой откладывалось до окончания назначенного срока — и пока что пассажирских ракет в наличии не имелось.

Это его не остановило.

— Прямо сейчас на Земле находится некто Баррин, — заявил Херб. — Как же он там очутился? А потом, я слышал, он опять сюда летит. Во всяком случае, собирался. Вот я и спрашиваю: почему только он? Как насчет других?

— Баррин — случай особый. Он знаменитость и герой. Кроме того, перелет на Землю подорвал ему здоровье. Баррин скончался, так и не успев к нам вернуться.

Херб вновь оставил ее слова без внимания и принялся рассказывать о том, как жил с родителями в плавучем доме на реке Нин. Его семья, видите ли, из поколения в поколение занималась изготовлением прогулочных катеров. «Ивняк, тина да речная вода — вот и весь наш мир». Увы, случился пожар, унесший не только имущество, но и жизнь отца, который пытался сбить пламя. Когда семья пришла за страховкой, им отказали: мол, это все равно что самоубийство.

— Вот так-то, мисс. В этой жизни все против человека.

— То же самое можно сказать и про нас на Фарсиде. Доказательств пруд пруди, то, что мы именуем обстоятельствами, вроде бы работает против нас. Однако мы с таким отношением к жизни боремся. Разговоры о Боге тут не помогут. Сам не плошай, а остальное приложится.

— Вы извините, мисс, но на что вообще можно надеяться, когда здесь даже священника нет?

Айми на минутку призадумалась.

— Найдется множество людей, которые упрямо цепляются за совершенно бесполезные и даже деструктивные взгляды, не позволяющие найти в самом себе силы противостоять невзгодам и как следствие зажить более полной и счастливой жизнью. Наверное, любому доводилось испытывать чувство, будто весь мир сговорился против нас. Но продолжать считать себя вечной жертвой вселенской недоброжелательности — значит самому себе рыть яму, из которой еще неизвестно, удастся ли выбраться. Другими словами, нас топит отнюдь не «весь мир», а исключительно наша собственная перверзивность.

Херб нахохлился и развел руками.

— Хотя говорите вы чересчур заумно, меня этим не запугаешь. Я, может, прост, да не туп. Господь — Пастырь мой.

— Я всего лишь надеялась помочь. Здешняя жизнь нелегка, но в ней есть и свои преимущества. И вы не овца, которую надо пасти.

— Иисусе Христе! — вдруг воскликнул он, шлепая себя по лбу. — Да как же вы не поймете? Ведь на Марсе нет рек! Ну как можно вынести место, где ни одной речушки?! Еще немного, и я рехнусь. Печенками чую. Господь требует меня на Землю. Может статься, вновь займусь своим прежним ремеслом. У реки, понимаете?

— Херб, на этот случай есть специальные законы. Бывра получает право вернуться на Землю только по истечении восьми лет. Земных лет. Боюсь, вам придется как-то приспособиться и потерпеть. Не исключаю даже, что вам здесь понравится. Правда — уж не сердитесь, — размышления о божественном придется забыть.