Михаил Lё - Город Гарольда (СИ)

Подобные Майклу существа широко использовались в Городе Ангелов как живое обезболивающее. Порезался, прислоняешь к любой части тела апостола — мелкий поцелуй и всё — боль уходит. Обычно, в Городе Ангелов, после разового применения апостолы умирали от голода, так как данный вид обладает невероятным аппетитом, а пригодной для их организма пищи, в ангельском городе не так уже и много. В Гетто, куда меня низвергли, ситуация с пригодной для апостолов едой диаметрально противоположная. Здесь ему еды хоть отбавляй.

Я нашел Майкла в кармане своей куртки, когда внезапно очнулся по эту сторону стены. Он был за шаг до смерти от истощения, почти не двигался, держался на последнем запасе жизненных сил. Но уже после нескольких дней обильного кормления он пошел на поправку. Моя боль утолила его голод, а благодаря его дару, я стал полностью нарконезависимым.

Теперь я посещаю «Ферму крови» только для того, что бы получать дозы Нарка, которые я стал собирать для «особого дня». И не только я… Со мной ещё три человека: Дымка, Кой и Огонёк — это мои верные друзья, которых также как и меня окрыляет идея восстания против Системы. Я рассказал им про Майкла и исцелил их от недуга порабощения. Теперь мы вместе готовимся к предстоящему бунту.

Целыми днями, мы блуждаем по Гетто, добываем себе оружие, организовывая налеты на военные или полицейские патрули, ищем в тайниках Нарк и с нетерпением ждем того момента, когда у нас станет предостаточно ресурсов и аммуниции. В этот особый день начнётся восстание.

Артур Снайпер

Газетная вырезка ╧ 1

Выдающийся роботехник и наноинженер нашего времен — Эрлах Гарольд на сто тридцатом международном симпозиуме в Барселоне презентовал миру первую модель робота военного класса DRx-7, обладающего уникальными умениями и невероятно высоким уровнем искусственного интеллекта. Как сказал сам Эрлах Гарольд, выступая во время презентации киборга: «Этот робот защитит нас и нашу страну от любых проявлений агрессии со стороны других стран или террористических организаций. Роботы такого класса уже в ближайшем будущем на девяносто процентов заменят действующую армию и навсегда решат вопрос национальной безопасности».

Огонёк сидела на холодном бетонном полу, покрытом толстым слоем кирпичной пыли, в одной из пустых комнат покинутого общежития, расположенного на окраине «нижнего Гетто». В её комнате царил кромешный мрак, в густой пелене которого ей постоянно мерещились какие-то аморфные демонические силуэты. Время от времени парившие в сумраке демоны, внезапно набрасывались на неё, из-за чего продрогшее и истомленное тело девушки, перманентно окатывали тошнотворные волны ужаса.

Лишь изредка, после недавней вечерней облавы, устроенной патрульными роботами, Огонёк позволяла себе включать флуоресцентный светильник, и то лишь на несколько секунд. В эти мгновения холодный, неоново-молочный свет, томительно, вальяжно разлетался во все стороны от лампы, неохотно поглощая плотную угольную тьму; затем, как только Огонёк выключала светильник, тьма моментально набрасывалась на девушку со всех сторон, отвоевывая преступно-украденное пространство.

Смысл таких действий девушки заключался не в том, что б избавиться от внушающих страх фантомов или отогнать от себя призрачные тени. Не для того Огонёк включала лампу, что бы разоблачить лживую темноту, убедиться в том, что она беззуба, неопасна. Нет. Свет включался девушкой лишь для того, что бы посмотреть, не вернулся ли случайно Майкл.

Очередной раз, погасивши лампу, убедившись в том, что Майкл так и не вернулся, девушка поддалась пронизывающему её душу отчаянью и тихо заплакала. По её правой щеке прокатилась тонкая слеза и, сорвавшись у самых губ, беззвучно упала в пыль. «Что теперь будет с нами? С нашим бунтом?» — Вновь ослепляющей искрой вспыхнул в сознании девушки вопрос, пугающий своей безысходностью, ответ на который она искала с момента потери питомца, но так и не могла найти.

В сущности, степень вины девушки в пропаже Майкла была ничтожно-мизерной. Она всё сделала абсолютно правильно, в полном соответствии с алгоритмом действий на случай, если в дом, в котором кто-то из членов их группы сидит с Майклом, внезапно входит патруль. Следуя устным предписаниям, она спрятала Майкла в нишу за шкафом, а сама сдалась патрульным ещё в коридоре, не дожидаюсь, пока те войдут за ней в комнату.

После этого она смиренно последовала за роботами на «Ферму», на вечернюю сдачу крови. Когда девушка вернулась в комнату, то обнаружила, что Майкла нет на месте, а в стене за шкафом имеется небольшое, но вполне достаточное для апостола, отверстие. Именно через него Майкл и выбрался сначала из комнаты, а потом из здания на улицу, где бесследно исчез.

«Если Майкла кто-то увидит, то они его непременно убьют…» — преследовала девушку леденящая душу мысль, циклично повторяясь в голове как аудиозапись. — «А если его убьют, то…»

Огонёк не хотела и думать о том, что будет с ними в случае смерти Майкла, но ужасные картинки вечного рабства, обусловленного тотальной зависимостью от правительственного препарата, невольно стали возникать перед её взором.

— Боже! — Тихо воскликнула девушка про себя, и новая слезинка выкатилась из её правого глаза. Разбежавшись по щеке, слеза бесстрашно прыгнула во тьму и канула в лету.

Одна мысль о том, что всю оставшуюся жизнь, ей придется жить без какой-либо, даже самой жалкой, самой бесцветной надежды на то, что всё когда-то изменится, что всё когда-то будет по-другому, окунула хрупкую женскую душу в пучину липкого потрясения.

Жить по установленным Системой правилам и распорядкам, беспрекословно выполняя данные свыше указания, лишь для того, что бы получить следующую дозу Нарка; жить, зная о том, что в любой момент ты можешь стать жертвой грязного извращенца из местной шайки или человекоподобного механизма, лишенного души и сострадания, и при этом, знать, что ничего нельзя изменить — это смерть. Мучительнейший из всех возможных способов смерти, для человека свободного в душе.

Сердце девушки на мгновенье замерло от нахлынувшего извне сумрака безнадеги, но в эту секунду из глубины коридора донеслись какие-то шаги. Тревожные мысли Огонька моментально развеялись. Кто-то медленно, почти беззвучно шел по длинному, похожему на глотку коридору заброшенного общежития, приближаясь к комнате. Ещё через секунду девушка смогла различить шорох других шагов, звучавших практически в унисон первым.

«Это должно быть они», — подумала Огонек, но, как обычно, откликнулось лишь предательское сомнение, шепнувшее ей в ответ противным слизким голосом: «А что, если нет?».