Робин Доналд - Всему виной любовь

Чувствуя себя в неловком положении, Мариса попыталась высвободиться из его объятий.

– У меня где-то здесь лежали носовые платочки.

– Сейчас поищем, – сказал Рэйф и усадил ее на край кровати.

Мариса поежилась и завернулась в покрывало. Его участие обезоружило ее, подарило чувство безопасности и позволило ей выплакать свое горе.

Она не осмеливалась позволить себе зависеть от кого бы то ни было из мужчин, но она испытала такое блаженство, чувствуя своей щекой ровное биение его сердца и находясь в объятиях его сильных рук, защищавших ее от всего мира, который вдруг ополчился на нее.

– Вот, – сказал Рэйф, протягивая ей упаковку с платочками, смоченную в теплой воде салфетку и полотенце.

– Прошу прощения, – прошептала она и спрятала лицо в теплую махровую ткань.

– Почему вы извиняетесь? Потому что плакали? – холодно спросил Рэйф. – Если бы вы не дали волю своим чувствам после всего, что случилось, вам пришлось бы нелегко. И слезы намного безопаснее и лучше, чем если бы вы напились.

Мариса снова поежилась.

– Где ваш халат? – спросил он.

– Теперь уже сгорел, – немного успокоившись, ответила Мариса. – Мне придется снова звонить в страховую компанию.

Рэйф присел рядом и обнял ее за плечи:

– Кто ваш страховой агент?

Ей пришлось напрячься, чтобы вспомнить имя.

– Да, я его знаю, он из местных, – сказал Рэйф.

– Кажется, он ходил с вами в одну школу.

Мариса попыталась отодвинуться, насколько хватало простыни. В темноте она увидела, как Рэйф улыбнулся, а потом поднялся на ноги. В тускловатом освещении комнаты он казался каким-то первобытным божеством, и Мариса трепетала от возбуждения, испытывая одновременно и чувство томления, и страх.

Она подумала, что все дело в темноте. Если включить свет, чары тут же рассеются, и все снова станет обыкновенным.

За исключением того, что она была почти голой.

Ну и что? Такое случалось не в первый раз. Но тогда Рэйф был без сознания, и они просто спали, согреваясь теплом друг друга.

Теперь она стояла так близко от него, все еще ощущая тепло его рук и аромат его тела, что ее вдруг охватило сильное желание. Ей хотелось невозможного: поддержки, восторженности, любви…

Но больше всего она жаждала Рэйфа.

Только он держал ее в своих объятиях, не выказывая ни малейшего намека на то, что она ему небезразлична.

Мариса в отчаянии подумала о Кире. Нужно сосредоточиться на сыне. И подумать, как пережить этот пожар.

– Между прочим, я не учился с ним в одной школе. – В его голосе послышался смех. – Но он порядочный парень и прекрасно знает свое дело. Я позвоню ему завтра.

Было бы так легко поблагодарить его, позволить ему взять ситуацию под свой контроль. Рэйф проявил чуткость, когда она нуждалась в ней, и она чувствовала признательность за его доброту, но сейчас ей нужно было собраться с силами и справиться со слабостью, которая охватила все ее тело и наполнила его тлеющим жаром.

– Спасибо, но я позвоню ему сама, – запинаясь, сказала Мариса.

Рэйф не стал возражать.

– Вы сможете снова уснуть?

Что, если бы она сказала «нет»?

– Да, – выпалила Мариса так неожиданно, что сама подпрыгнула. – Спокойной ночи, Рэйф.

– Доброй ночи, – ровным голосом ответил он.

Мариса смотрела, как он вышел из комнаты, и ее охватило еще более мучительное желание, которое, словно яд, разлилось по всему телу.

Рано утром ее разбудил тихий смех Кира, который забрался к ней на кровать и обнял за шею. Мариса схватила его и крепко поцеловала. Потом она спустила его на пол и, завернувшись в простыню, поднялась на ноги. Тут ее взгляд упал на смятую футболку, лежавшую на кресле.

И она вспомнила.

Вспомнила сильные руки Рэйфа, прикосновение его упругого тела и едва уловимый аромат, который принадлежал только ему и подчеркивал его мужское начало. Странно, но Мариса никогда не забывала этот запах с той самой ночи после крушения самолета, когда она спала в его объятиях, пока дождь барабанил по зеленым пастбищам Марипосы…

– Дорогой, мне нужно собираться на работу, а тебе в школу, – мягко сказала Мариса. Накануне вечером Рэйф пообещал подбросить их в Теваку и предложил после обеда испытать машину его бабушки, на что Мариса ответила согласием.

– А мы пойдем на пляж? – живо поинтересовался Кир.

– Может быть, после работы, – ответила она, глядя на часы.

Их ждал накрытый для завтрака стол на террасе. К большой радости Марисы, Рэйфа там не оказалось.

– У него важные переговоры по телефону, – ответила Надин на вопрос Кира. Она подмигнула Марисе и снова посмотрела на ее сына. – Кир, я подумала, что, может быть, ты захочешь помочь мне принести посуду.

– Если мама разрешит, – с готовностью согласился малыш.

– Конечно, разрешу. Я пойду с вами.

– Нет, мы справимся сами, а вы наслаждайтесь тишиной и покоем, – посоветовала Надин.

«Я могла бы привыкнуть к такой жизни», – подумала Мариса, рассматривая прекрасный сад с цветущими деревьями.

Но вся эта красота была определенно не для нее…

Дверь отворилась, и на террасу вошел Рэйф.

Мариса густо покраснела и почувствовала такое сильное желание, что чуть не застонала. Рэйф внимательно посмотрел на нее, но ни словом не обмолвился о том, что произошло вчера в ее спальне.

– Мне придется уехать на несколько дней, – поздоровавшись, сказал он. – Я улетаю завтра после обеда, поэтому сегодня после того, как я заберу вас с работы, мы отвезем Кира к Таннерам, а сами съездим в гараж, а после этого проверим, сможете ли вы водить спортивную машину.

– Она похожа на игрушечную! – воскликнул Кир.

– Может быть, но она самая что ни на есть настоящая, – возразил Рэйф. – Давай установим твое кресло на место и посмотрим, что твоя мама скажет насчет того, чтобы прокатить нас с ветерком.

Мариса подумала, что она предпочла бы прокатиться без Рэйфа. Ей не хотелось, чтобы он был таким… Таким чертовски заботливым. Когда они поехали в гараж, он понял, что Мариса находится на грани, и, сохраняя невозмутимость и присутствие духа, помог ей справиться с потрясением и чувством опустошения.

Спасти ничего не удалось. Гараж и его содержимое превратились в кучу золы. Мариса внутренне оплакивала свою потерю, но когда они забрали Кира и поехали домой, она вдруг почувствовала какую-то необъяснимую легкость, как будто огонь поглотил обрывки ее прошлого и подарил ей ни с чем не сравнимую свободу.

Мариса с тоской наблюдала за тем, как Кир дает Рэйфу указания, как прикреплять его детское кресло, и завидовала уверенности сына и его очевидной радости от того, то он помогал старшему человеку. Они могли быть отцом и сыном. Оба темноволосые, длинноногие и длиннорукие…