Брайан Олдисс - Игрушки

В саду миссис Суинтон всегда стояло лето. Прелестные оливы были покрыты вечнозеленой листвой.

Моника Суинтон срезала золотисто-шафранную розу и показала ее Дэвиду.

— Ну разве не прелесть? — спросила она.

Дэвид глянул на нее снизу вверх и ухмыльнулся вместо ответа. Схватив цветок, он помчался с ним по газону и исчез за будкой, где сидел автосадовник, готовый подстригать, косить или подметать — как будет угодно. Она осталась одна посреди безупречной дорожки из пластмассового гравия.

Она пыталась любить его. Когда она решилась наконец пойти за мальчиком, то нашла его во дворе, бросающим розу в бассейн. Он стоял в воде, не сняв даже сандалий.

— Дэвид. дорогой, зачем вести себя так дурно? Сейчас же пойдем сменим обувь и носки.

Без звука он пошел с нею к дому: его темная головка была ей как раз до талии. В три года он совсем не боялся ультразвуковой сушилки на кухне. Но прежде чем мать успела достать сухие носки, он вырвался и исчез в тишине дома.

Скорее всего, он побежал искать Тэдди.

Моника Суинтон, двадцати девяти лет, стройная фигура, сияющие глаза, пошла и уселась в гостиной, приняв изящную позу. Сначала она размышляла, потом просто сидела. Время оседало на ее плечи с той самой маниакальной медлительностью, с которой оно действует на детей, сумасшедших и женщин, чьи мужья занимаются где-то улучшением мира. Почти рефлекторно она протянула руку и сменила настройку оконного стекла. Сад померк; на его месте проявился центр города, полный спешащих людей, машин и зданий. Звук она не включила. Она осталась в одиночестве. Переполненный мир — идеальное место для одиночества.

Директора «Синктанка» отмечали запуск нового проекта, поедая обильный завтрак. На некоторых были пластиковые маски, популярные в этом сезоне. Все они выглядели элегантно-стройными, несмотря на количество поглощаемого. Их жены тоже выглядели элегантно-стройными, несмотря на то, что они… и так далее. Прежние, менее искушенные поколения, сочли бы их красивыми, если бы не их глаза.

Генри Суинтон, исполнительный директор «Синктанка», готовился произнести речь.

— Жаль, что ваша жена не услышит вас, — сказал его сосед.

— Моника предпочитает сидеть дома и выдумывать всякие чудеса, — ответил Суинтон, соорудив улыбку.

— Надо полагать, что у такой чудесной женщины и мысли чудесные, — сказал сосед.

«Оставь мою жену в покое, ублюдок», подумал Суинтон, улыбаясь ему.

Он встал, чтобы под аплодисменты произнести речь.

После парочки шуток он сказал:

— Сегодня компания достигла серьезного рубежа. Почти десять лет назад мы выпустили первые синтетические жизненные формы на мировой рынок. Все вы знаете, какой это был успех, особенно для мини-динозавров. Но ни одна из форм не была разумной. Парадоксально, что в наш век мы уже можем создавать жизнь но не разум. Наша первая группа моделей лучше всего продается, но является самой тупой из всех.

Аудитория засмеялась.

— Хотя три четверти нашего переполненного мира голодает, у нас тут всего более чем достаточно, благодаря контролю над рождаемостью. Наша проблема переедание, а не истощение. Думаю, что тут нет никого, кто не обзавелся бы одной из моделей «группы один» для тонкого кишечника — совершенно безобидным искусственным ленточным глистом, позволяющим своему хозяину переедать на полтора процента и сохранять при этом фигуру. Верно? — Общее согласное кивание.

— Наши мини-динозаврики почти такие же безмозглые. Сегодня мы закладываем разумную синтетическую форму жизни — служителя натуральной величины.

Он будет не просто наделен интеллектом — он будет наделен требуемым количеством интеллекта. Ясно, что люди стали бы опасаться существ, имеющих человеческий мозг. Наш служитель имеет в черепной коробке маленький компьютер. На рынке уже появлялись механические игрушки с мини-компьютерами вместо мозга, безжизненные пластиковые штуки, суперигрушки, — но лишь мы сумели наконец связать компьютер с синтетической плотью…

Дэвид сидел в детской у большого окна, сражаясь с бумагой и карандашом. Наконец он перестал писать и покатал карандаш вверх-вниз по крышке стола.

— Тэдди! — позвал он.

Тэдди лежал на кровати у стены, под книжкой движущихся картинок и большим пластмассовым солдатиком. Звук голоса хозяина активизировал его: он уселся.

— Тэдди, я не могу придумать, что сказать!

Спустившись с кровати, медвежонок вперевалку подошел и прижался к ноге мальчика. Дэвид поднял его и усадил на стол.

— А что ты уже придумал?

— Я написал… — он поднял свое письмо и уставился в него. — Я написал: «Дорогая мамочка, я надеюсь, что ты сейчас здорова!. Я тебя люблю…»

После долгого молчания медвежонок сказал:

— Звучит прекрасно. Иди вниз и отдай ей.

Снова долгое молчание.

— Это неправильно. Она не поймет.

В медвежонке заработал компьютер, вычисляя вероятность.

— Напиши это слово в слово. Цветными карандашами.

Дэвид поглядел в окно.

— Тэдди, знаешь, о чем я думаю? Как отличить настоящее от ненастоящего?

Медвежонок просчитал альтернативы.

— Настоящее всегда хорошо.

— Интересно, хорошо ли время? Не думаю, что маме очень нравится время. Очень давно она сказала, что время уходит от нее. Тэдди, время настоящее?

— Время показывают часы. Часы настоящие. У мамы есть часы, значит, они ей нравятся. У нее часы на руке, рядом с диском.

Дэвид принялся рисовать на своем письме радугу.

— Ты и я настоящие, да, Тздди?

Глаза медвежонка немигающе смотрели на мальчика.

— Ты и я настоящие, Дэвид.

Он был запрограммирован на утешение.

Моника медленно шла по дому. Вот-вот должна была появиться полуденная почта. Она набрала на диске номер, но ничего не произошло. Прошло еще несколько минут.

Можно заняться живописью. Или позвонить подругам. Или подождать, пока вернется Генри. Или подняться наверх и поиграть с Дэвидом.

Она вышла в холл, к подножию лестницы.

— Дэвид!

Нет ответа. Она позвала во второй и третий раз.

— Тэдди! — позвала она, уже пожестче.

— Да, мамочка? — Короткая пауза, и золотистая пушистая голова Тэдди свесилась с верхних ступенек.

— Дэвид у себя в комнате?

— Дэвид ушел в сад, мамочка.

— Спустись ко мне, Тэдди.

Стоя неподвижно, она смотрела, как маленькая мохнатая фигурка топает по ступенькам на неуклюжих лапках. Когда он добрался до нижней, она подхватила его и унесла в гостиную. Он лежал у нее на руках и смотрел. Вибрация его двигателя едва ощущалась.

— Встань здесь, Тэдди. Я хочу поговорить с тобой. — Она поставила его на столик, и он встал, как ему было сказано — лапки вытянуты вперед и разведены в вечном объятии.