Александр Протасов - Планировщик задач

– Шарик! На каждом столбе и по всему городу, Мы физически не сможем быстро все это сорвать, А сейчас мы будем отдыхать, а листовками займёмся завтра, – поддержал дрожавшим голосом, друга, Марк.

Шарик ничего не сказал в ответ, молча выбежал с Панифекса на улицу, Все разбрелись по большому зданию, этой сияющей роскошью и вычурностью, резиденции императора – в поисках своих вещей, Но долго искать их не пришлось, все ценности Семена 33 лежали в одном месте, там же лежали и вещи подразделения.

– Сэр, гляньте сколько денег! Может возьмём себе немного на расходы?! – сказал Стив и вопрошающе посмотрел на Джека.

– Конечно возьмём! – неожиданно для всех сказал Сильвер, – Они же нам должны, как-то, это компенсировать, И деньги наши тоже забрали, Только возьмём не столько сколько унесёшь, а разумно, Сколько нам может понадобиться на пару дней?

– Может и много понадобиться! Все от обстоятельств, – озаботился Ломоносов.

– Ладно, хватит на этом заострять внимания, На Земле они все равно не ходят, а тут сильно и купить нечего, Марк набери мешок и поди запрячь где-нибудь в лесу, Мешка думаю хватит с запасом, – сказал он и через минуту добавил: – Только не забудь снять точные координаты и прячь подальше.

После холодной ночи в башне и тех испытаний с кандалами и судом – у подразделения нагулялся не дюжий аппетит; Арианская кухня: императорского стола с разнообразными деликатесами, была маленьким, но приятным подарком и скрасила их ужин – наряду с задушевным разговором и большим, лачанским пампилотом.

Тем временем, Готфильд, собирал дрова, чтобы протопить печь в избе Банзая, Когда он увидел корабль пролетающий над лесом, У него даже что-то ёкнуло в его нутре.

Звезда сверкнула сокровенно

Оставив только, яркий след,

Когда мелькнула вдохновенно:

Во взгляда, нужный нам момент

И загадав своё желанье,

Держи в секрете до конца:

Благословенное мечтанье,

Судьбы летящего гонца

Ведь с Голиафом он был хорошо знаком, и на него сразу накатила сильная волна воспоминаний, порой даже не самых лучших, которые связывали его жизнь с многолетней службой в тюремной охране Марса, Он быстро залез на самое высокое дерево и начал наблюдать куда направляется космолёт, «Интересно, что делает „Голиаф“: так далеко от Марса», – подумал он спускаясь с дерева, И тут его осенила обнадёживающая мысль, что показалась намного перспективней, чем в преддверии: суровых зим Арианы, блукать по местным лесам, Тем более, та тревога, которую вселило в него подразделение «Барьер»: при своём внезапном появлении через астрал – не давала ему покоя, Когда он увидел этих парней в первый раз, то сразу понял, что эти ребята, достанут его даже из-под земли, А то что он тогда не убил, ту бабу в подвале, Филипп уже очень сожалел, И по этой причине оставаться на этой планете, стало небезопасно, Бросив собирать дрова он последовал на встречу своей судьбе, которая была темна, как и этот лес: в самых его отдалённых уголках, непроходимой топи.

Свобода пахнет лучше мыла,

Всегда приятней и свежей

Оставь ты груз и всё что было

Бери, хватай её скорей!

Однако воля заблужденье:

Для всех, для каждого, всегда,

А доля смерти искушенье

и ключ от клетки, где душа

«Голиаф» плавно приземлился на большое поле капусты, в трёх километрах от столицы Миклованской империи – города Надан.

– Степан, ты что не видишь, куда садишься? – недовольно буркнул Мирон.

У Степы, после отмечания побега, сильно болела голова и сейчас он думал только об одном: как быстрее добраться в город и опохмелиться – все его запасы спиртного были уничтожены в один присед.

– Какая нахрен разница: куда, или ты здесь видел, где-то, взлётно-посадочный гатрон?! – усмехнулся тот.

Под шипенье шлюза, грузового отсека – Мирон и его банда вышла с «Голиафа», на поле поздней капусты, куда сманеврировал боевой корабль, Степа, Весь то свет, что излучал Большой Зирк – ослепил в одночасье, всех беглецов, Ведь за долгие годы проведённые на Марсе их глаза так привыкли: к не очень яркому, искусственному свету; что для того чтобы адаптироваться к лучезарной мощи: ослепительного светила – для этого надо какое-то время.

Твердохлебов вдохнул свежего, Арианского воздуха и он навеял ему воспоминания о былых временах: когда у него здесь был бизнес, и он чувствовал себя – настоящим царём, Не ставя ни в клёпку местного правителя.

Император Миклован, что правит этими землями – лучший «друг» Мирона, И во времена, больших денег и амбиций он как верная собака, прислуживал братьям, Сначала, Твердохлебов поставил императора в денежную зависимость, а потом и совсем взял в полный оборот: сделав его своим «другом», Преданности Мирону и общему делу, не было предела, Но после последних событий, когда его покровителя: в финансовых вопросах, отправили загорать на Марс – дела пришли в убыток, и он сам пытался организовать весь тот бизнес, но не смог, как говориться: есть желание да кишка тонка, – уж сильно мягкотелым он был.

Деньги, для Миклована, стоят на первом месте и даже имея все то, что он имеет сейчас, – и клёпки никому не даст, не пред каким предлогом, И случай, на праздновании дня рождения Мирона – лучший тому пример: после прилично принятой дозы алкоголя и после предложения Степана, покуражиться на Миклухой, того заставили танцевать стриптиз, под звонкую монету; но жадности императора и количеству золотых микпов в глубоких карманах Мирона, не было предела; так этот велико-почтенный муж – и танцевал всю ночь: пока не свалился с ног, от усталости.

– Корабль надо подорвать, а то его рано или поздно обнаружат, – сказал Мирон щуря глаза, и по привычке, с опаской оглядывался по сторонам.

– Ну и как ты это себе представляешь? Где мы столько взрывчатки возьмём?

«Голиаф», что был им сначала Ноевым ковчегом, теперь оказался бесполезным куском металла, который, непомерным грузом, лёг на их плечи; ведь не заметить такую махину, которую уже наверное давно ищут, «И координаты, скорей всего: шлёт куда надо», – подумал Мирон и тут же в повелительном тоне сказал: – Степа, что хочешь делай, но чтобы я, здесь, его больше не видел!

– Но тогда придётся, на нём, кому-нибудь остаться, У корабля есть функция невидимости и если её включить, то он будет как призрак на орбите, и никто его не заметит, и никогда не найдёт.

– Слышь, Мирон! Может он ещё и самим пригодиться, мало ли чего, – вставил своё слово Баклан.

– Правильно мыслишь, Валера! Вот ты и давай! Будешь первым дежурить: на орбите, Возьми только вот этого с винтовкой, – кивнул он в сторону пехотинца.