Барри Лонгиер - Враг мой (Авторский сборник)

— Думай, Шизумаат! Думай, что говоришь!

Шизумаат вырвал у меня руку.

— Я подумал, Намндас, потому и дал такой ответ.

Эбнех оттолкнул меня от ученика.

— Лучше отойди, Намндас, если не хочешь навсегда застрять у стены Мадаха.

Жрец так разгневался, что мне в лицо полетела его слюна. Я испугался и не смел утереться. Он медленно обернулся к Шизумаату:

— Известно ли тебе, как ты поплатишься за свои слова?

— Да, Эбнех, я знаком с правилами, — ответил ему Шизумаат с улыбкой.

— Зная их, ты все равно издеваешься над ними?

— Не издеваюсь, а ставлю их под сомнение; я сомневаюсь в их происхождении; мне сомнительна их действенность. Знаю, жрецы выпорют меня за мои слова; но вот какой вопрос я вам задаю: докажет ли порка существование Ааквы и истинность его законов?

Жрец издал странный звук, словно его душили, и убежал от стены Мадаха, выкрикивая на бегу злые приказания. Шизумаата ждала кара Бога Дневного Света.

Утром, Когда Прародитель Всего осветил восточные колонны храма, я поднялся по ступеням и обнаружил Шизумаата на коленях среди колонн. Шизумаат прижимался щекой к камням пола. Камни были забрызганы темно-желтой ученической кровью. Глаза Шизумаата были зажмурены, грудь вздымалась. Позади него стояли двое жрецов с розгами. Сбоку стоял Эбнех и повторял:

— Подними голову, Шизумаат. Подними голову!

Шизумаат уперся ладонями в окровавленные камни, оттолкнулся и оказался на корточках; утренний свет Ааквы озарил его серое лицо.

— Поднял.

— Что же ты видишь?

Шизумаат поколебался, прищурился, глубоко вздохнул.

— Я вижу прекрасный утренний свет, который мы именуем Ааквой.

Эбнех наклонился над ним и прошипел в самое ухо:

— Является ли свет богом?

— Не знаю. Что ты подразумеваешь, говоря «бог»?

— Бог! Бог — это Бог! Уж не безумен ли ты?

— Чрезвычайно своевременный вопрос, Эбнех!

Одной рукой Эбнех схватил Шизумаата за плечо, другой указал на Аакву.

— Не есть ли это Прародитель Всего?

Шизумаат опустил плечи и медленно покачал головой.

— Я не знаю.

— А о чем говорит тебе твоя спина, Шизумаат?

— Моя спина говорит мне о многом, Эбнех. Она говорит, что ты недоволен мной; она говорит, что если усердно хлестать по живому мясу, из него брызнет кровь; она говорит, что это больно. — Шизумаат поднял глаза на Эбнеха. — Но она не говорит мне, что Ааква — бог; она не говорит мне, что законы жрецов — священная истина.

Эбнех поманил двоих с розгами.

— Секите его до тех пор, пока спина не расскажет ему об Аакве.

Один из слуг в ответ бросил розгу, развернулся и ушел в храм. Другой некоторое время смотрел на Шизумаата, а потом отдал розгу Эбнеху.

— Спина уже рассказала Шизумаату все, чему может научить розга. Возможно, ты сам придумаешь довод поубедительнее, Эбнех.

И второй слуга развернулся и удалился в храм.

Эбнех смотрел вслед обоим слугам; потом он отбросил розгу и посмотрел на Шизумаата.

— Почему ты восстаешь против Ааквы? Почему сопротивляешься мне?

— Я не восстаю ни против него, ни против тебя. Я только говорю правду, которую вижу; или ты предпочел бы, чтобы я тебе лгал? Послужило бы это на благо истине?

Эбнех покачал головой.

— Ты позоришь своего родителя.

Шизумаат уронил голову и так сидел до тех пор, пока Эбнех не отвернулся и не убежал в храм. Тогда Шизумаат взглянул на меня:

— Отведи меня к себе, Намндас. Сам я не дойду.

Я поставил ученика на ноги.

— Хочешь, я отведу тебя в твой дом?

Шизумаат усмехнулся, превозмогая боль.

— Одно дело — когда меня бьют за то, что я понимаю правду, и совсем другое — когда родитель побьет меня за то, что я уже побит. Это получится уже перебор.

Шизумаат закрыл глаза и упал мне на руки. И я потащил ученика из храма в мою келью за площадью.

Поправившись, Шизумаат опять присоединился к своему классу у стены Мадах. Я с удивлением увидел его там снова и еще больше удивился тому, что остался в классе старостой. Единственная перемена состояла в том, что учеников слушал теперь не Эбнех, а сменивший его жрец по имени Варрах. И выслушал Варрах чтение Шизумаата и его собственные рассуждения о законах Ааквы и смысле Предания об Ухе.

Порка совсем не повлияла на мнение Шизумаата, однако Варрах ничего не сказал, а просто выслушал и его, и других учеников, а потом похвалил меня за блестящие знания моих подопечных и их энергичные размышления.

Ужас от незнания безопасного пути — вот что я чувствовал. Под вопросом была моя жизнь, мое будущее. Если мне каким-то чудом удастся добраться до центра храма, то в преклонные годы у меня по крайней мере будет пища и место для ночлега. Если же жрецы меня прогонят, то меня ждут пески Мадаха. Мое будущее представлялось мне именно таким. Шизумаат обязательно поставит меня между собой и жрецами, и мне после этого уже не отмыться. Но одно я знал твердо: сердце не позволит мне допустить новую порку Шизумаата.

Шли дни, Шизумаат продолжал задавать вопросы и приходить к выводам, радовавшим Варраха и ужасавшим меня и моих подопечных. Варрах же поощрял Шизумаата размышлять и сомневаться, и вскоре все мы стали по-новому думать и говорить о новых для себя вещах. Однажды я сказал своим подопечным, что, по моему убеждению, когда-нибудь поменяется даже имя, коим жрецы именуют Бога Дневного Света.

— Все это происходит благодаря Варраху, а не мне, Намндас, — ответил на мои слова Шизумаат. — Вопросы, новые мысли — все это приходит естественно. Варрах позволяет этому происходить, просто не запрещая.

Совсем другим я приходил теперь к стене Мадаха, потому что с замиранием сердца ждал каждое утро нового познания радовался тому, что принадлежу к храму Ухе, хотел постигать будущее. Еще до осенних дождей Варрах выслушал от всех нас изложение выученного и увел наш класс от стены Мадах, к первому ряду колонн. Старостой класса Варрах оставил меня хоть и был я таким же учеником, как остальные.

Но впереди меня ждал самый главный урок, испытание, прибереженное судьбой и устроенное в самый неожиданный момент. Мне еще только предстояло узнать, что все на свете изменяется. Что верх становится низом, свет — тьмой, счастье сменяется горем, добро уничтожается. Но, еще не получив этого урока, мы испытывали судьбу, бросали ей вызов, постигали премудрость. И, как всегда, нашим предводителем был Шизумаат.

Теперь, когда наш класс пересел на новое, более достойное место, Варрах объявил, что пришло время попытаться найти применение тому, что мы узнали, за пределами храма.

— Испытайте свои знания, подтвердите или опровергните их, попытайтесь заменить чем-нибудь лучшим.

Некоторых учеников отправили в денведах, учиться воевать, некоторых — на фермы, учиться земледелию, некоторых — к ремесленникам, на рынки, к ростовщикам, учиться мастерить покупать и продавать. А нас с Шизумаатом отправили к последним из кочевников, учиться охоте.