Сэмюэль Дилэни - Пересечение Эйнштейна (сборник)

Они увертывались от нас, прыгая между валунами. Я кричал. Щелкали бичи. Мы уже не могли догнать их. Единственной надеждой было, что ящеры снова начнут драться и остановятся. На несколько минут мы потеряли драконов из виду, и уже только их шипение слышалось где-то за скалами, далеко внизу.

Грозовые тучи затянули небо. Камни были мокрые, скользкие, и мой дракон поскользнулся. Не удержавшись на спине ящера, я упал, поцарапав плечо, и услышал, как отлетевшее в сторону мачете зазвенело по камням. Бич обвил шею. Я покатился по склону, пытаясь за что-нибудь зацепиться, но только еще больше поцарапался. Тут я понял, что я — на краю обрыва, и изо всех сил вцепился в то, что попалось под руки и ноги. Грудью и животом прижимаясь к камню, я никак не мог сделать вдоха. Когда я наконец перевел дыхание, сырой воздух ворвался в одеревеневшее горло и забился в израненной груди. Целы ли ребра? Болят. Каждый вдох причиняет невыносимую острую боль. Слезы затуманили глаза.

Левой рукой я держался за камень, правой — за какое-то ползучее растение, левая нога вцепилась в корень молодого деревца, а правая просто висела в воздухе.

Я знал, что если сорвусь, падать придется долго.

Протерев глаза плечом, я посмотрел вверх.

Надо мной виднелся край тропы.

А над ним — разгневанное небо.

Звук? Где-то в дроке шелестел ветер. Нет, не музыка.

Начался дождь. Да, иногда происходят мучительные катастрофы. И что-нибудь незначительное или даже приятное сопровождает их, и вы плачете.

Как дождь. Я заплакал.

— Чудик.

Я огляделся вокруг.

Справа, в пяти футах надо мной, коленями на каменном выступе стоял Кид Смерть.

— Кид?..

— Чудик, — сказал он, откидывая со лба мокрые волосы. — Я думаю, что ты еще сможешь продержаться двадцать семь минут. Так я подожду двадцать шесть, прежде чем сделаю что-нибудь для спасения твоей жизни. Хорошо?

Разглядывая его, я предположил, что на вид ему можно дать лет шестнадцать-семнадцать, или, может быть, двадцать (просто, он очень молодо выглядит). Кожа на запястьях, руках и шее была морщинистой.

Дождь продолжал заливать мне глаза, ладони саднили, вот-вот — и они соскользнут.

— Ты когда-нибудь попадал на вестерны? — он покачал головой. — Плохо. Ничто мне так не нравиться, как вестерны. — Кид шмыгнул носом и вытер его указательным пальцем. Он наклонился ко мне, и струи дождя затанцевали на его плечах.

— Что такое вестерн? — спросил я. Грудь продолжала болеть. — Ты уверен, — я закашлялся, — что действительно сможешь что-нибудь сделать через двадцать шесть минут?

— Это одна из форм искусства Старой Расы, человечества, которое было до нас, — ответил Кид. — Да, смогу. Пытки тоже были одной из форм искусства. Я хочу спасти тебя в последнюю минуту, а пока я буду ждать, я тебе кое-что покажу. — И он указал вверх, на тропу, по которой я катился.

Челка смотрела вниз.

Я затаил дыхание. Боль в груди усилилась, а глаза обжигал дождь.

Смуглое лицо, хрупкие плечи, ее поворот головы (гравий посыпался из-под живота. Бич все еще висел на моей шее, а его рукоятка покачивалась где-то на боку). Она посмотрела назад и я увидел (или услышал?), как она удивляется возвращению к жизни и в каком она недоумении от этого дождя, скал, туч. Потом ее глаза остановились на мне. Она позвала меня; я видел как шевелятся ее губы — она произносила мое имя: посмотрела на меня, сейчас, порывисто протянула руки (я слышал ее страх?).

— Челка!!!

Это был вопль.

Мы с вами, конечно, знаем, что я могу кричать. Но никто еще не слышал такого звука, который вырвался тогда из моей груди.

Но представьте, как это все происходило: дождь идет вам прямо в глаза, заливает лицо — вкус дождя на ваших губах, вы сквозь пелену слез и дождя пытаетесь рассмотреть, кто же это перед вами, а это — ваша умершая возлюбленная. Она стоит на краю тропы и пытается прокричать ваше имя. Ведь на тропе стояла Челка!

И я кричал.

Кид хихикал.

Челка стала искать тропку, чтобы спуститься ко мне. Она исчезла, через минуту вернулась и нагнула вниз молодое деревце.

— Нет, Челка!

Но она уже спускалась, мусор и маленькие камешки вырывались и катились из-под ее ног. Потом она повисла почти на самом конце дерева и схватилась за рукоятку бича — но не руками, а используя свою способность (как Паук когда-то оторвал кусок цемента). Челка потащила рукоятку, отпустила, напряглась и потянула к себе. Тело ее блестело и сверкало в струях дождя. Она стала карабкаться вверх, таща за собой бич. На один короткий миг прекрасная Челка пробудилась от смертельного сна, чтобы спасти мою жизнь. Она хотела вытащить меня. Я крепко ухватился за бич.

Кид Смерть продолжал хихикать. Он протянул руку к вершине согнутого дерева.

— Сломайся! — прошептал он.

Оно сломалось.

Челка покатилась вниз, цепляясь за камни. Схватилась за конец бича, потом выпустила его, чтобы не увлечь за собой и меня.

— Бееее... бееее... — проблеял Кид, имитируя овцу. И захохотал.

Я прижался лицом к скале.

— Челка!!!

Нет, вам не понять, почему я стонал.

Музыка ее мозга, грохочущая во мне, доносившаяся из каньона, смолкла.

Скалы. Камень. Мне хотелось стать скалой, камнем, на котором я опять повис. Она погибла, пытаясь спасти меня. Я должен был погибнуть вместе с ней. Но я не должен был допустить этого.

Мое сердце окаменело. Мое сердце колотилось.

Оцепеневший, я повисел еще немного, и руки стали соскальзывать...

— Все в порядке, вылезай!

Что-то схватило меня за запястья и потащило наверх. В плечах запульсировала боль. Я сидел на гравии, пытаясь перевести дыхание. Кид Смерть как-то вытащил меня наверх, на уступ, где он сидел.

— Я спас твою жизнь. Разве плохо, что ты знаешь меня?

Я задрожал, теряя сознание.

— Сейчас ты будешь кричать, что я убил ее. Да, я снова ее убил. И могу снова сделать это, и еще раз, пока у тебя не возникнет идея...

Я метнулся, пытаясь вырваться и спрыгнуть вниз. Но он крепко схватил меня, мокрой рукой, и шлепнул другой. Дождь прекратился.

Может быть, он сделал что-то большее, чем просто шлепнул.

Кид повернулся и стал карабкаться вверх, к тропе. Я отправился за ним.

Я выбрался.

Все пальцы были в грязи. Хорошо, что я обгрызал ногти, иначе бы я сорвал их, когда летел вниз. Кид прыгал и скакал. А я полз.

Забыв обо всем; такие состояния бывают. Вы движетесь — вдох остановились — отдохнуть — опять вперед с одной единственной мыслью «доползти». Этим я сейчас и занимался. В основном — на животе. Задерживая дыхание. Я уже не понимал, куда и зачем я ползу. Вдруг впереди я увидел две фигуры — влажную белую красноволосую и... черные волосы... это был Зеленоглазый.

Кид стоял над пропастью, положив руки на плечи Зеленоглазого. Небо над ними бурлило.