Роальд Даль - Месть злейшим врагам

— Ну, Найп, мальчик мой, теперь, когда всё позади, я считаю своим долгом сообщить вам, что с работой вы справились отменно.

Адольф Найп истуканом стоял на ковре перед письменным столом мистера Болена. Похоже, никакого восторга он не испытывал.

— Разве вы не рады?

— О, да, мистер Болен…

— Читали, что пишут утренние газеты?

— Нет, сэр, не читал.

Сидевший за столом потянул к себе сложенную газету и стал читать вслух:

«Завершена сборка большой электронно-вычислительной машины, изготовленной по заказу правительства. На сегодняшний день это, очевидно, самая быстродействующая ЭВМ в мире. Назначение её — удовлетворять возрастающие потребности науки, промышленности и управленческого аппарата в быстрых математических подсчётах, которые в прошлом, при использовании традиционных методов, были бы физически невыполнимы или требовали бы неоправданно больших затрат времени.

„Скорость, с которой работает новая машина, — заявил Джон Болен, глава фирмы инженеров-электронщиков, которая была главным подрядчиком, — можно представить себе на таком примере: задачу, на решение которой у математика ушёл бы целый месяц, машина решает за пять секунд. За три минуты она может произвести расчёты, которые, будучи записанными на бумаге, заняли бы полмиллиона стандартных листов. Для проведения всех подсчётов, которые разбиваются на четыре основных арифметических действия — сложение, вычитание, умножение и деление, машина пользуется электрическими импульсами, вырабатываемыми со скоростью миллион в секунду. Сфера её практического применения необъятна…“»

Мистер Болен бросил взгляд на грустное вытянувшееся лицо своего подчинённого.

— Неужели вы не гордитесь этим, Найп? Неужели вы не довольны?

— Разумеется, доволен, мистер Болен.

— Думается, нет нужды напоминать вам, сколь велик был ваш личный вклад, особенно в первоначальные намётки. Собственно, можно сказать, что без вас и некоторых ваших идей этот проект, возможно, до сих пор был бы на чертёжных досках.

Адольф Найп неловко переступил с ноги на ногу и посмотрел на белые ручки шефа — пальцы нервно теребили газетную вырезку, расправляя её, разгибали, разглаживали оставшиеся от скрепок кривые линии. Адольфу не нравились руки этого человека, не нравилось и лицо с крошечным ротиком и тонкими синюшными губами. На него было неприятно смотреть, когда он разговаривал, шевелилась только нижняя губа.

— Что с Вами, Найп? Вы обеспокоены?

— Нет-нет, мистер Болен. Нет.

— Может, хотите на недельку в отпуск? Пойдёт вам на пользу. Вы его заслужили.

— Ах, даже и не знаю, сэр.

Старший из мужчин ждал, глядя на этого высокого худого парня, который так развязно стоял перед ним. Странный юноша, даже разогнуться не может, всё время сутулится, неряшлив, на пиджаке пятна, волосы свисают на лицо…

— Возьмите отпуск, Найп, он вам необходим.

— Хорошо, сэр, раз вы так хотите…

— Возьмите неделю, две, если надо. Поезжайте куда-нибудь в тёплые края, на солнышко. Поплавайте. Расслабьтесь. Отоспитесь. Потом возвращайтесь, и ещё раз поговорим о будущем.

Адольф Найп доехал автобусом до своей двухкомнатной квартиры, бросил на диван пальто, налил себе виски и сел за стол к пишущей машинке.

Мистер Болен был прав. Разумеется, прав. Только он не знал и половины истины. Он, вероятно, полагал, что тут не обошлось без женщины. Стоит молодому человеку захандрить, все почему-то думают, что это из-за женщины.

Он подался вперёд и стал читать вставленную в машинку незаконченную страницу. Она была озаглавлена «На волосок от смерти» и начиналась так: «Ночь была тёмная и бурная, ветер свистел в кронах деревьев, дождь лил как из ведра…»

Адольф Найп отхлебнул виски, ощутив горький привкус солода. Струйка жидкости потекла в горло и осела где-то в верхней части желудка — сначала холодная, потом всё теплее и теплее, она согревала внутренности. Впрочем, чёрт с ним, с мистером Боленом, да и с великой электронно-вычислительной машиной тоже. Чёрт с…

И в этот миг глаза и рот его стали медленно приоткрываться, вроде как от удивления: он поднял голову и замер, вперив в противоположную стену взгляд, в котором, пожалуй, было больше изумления, нежели торжества. Взгляд этот застыл и оставался неподвижным сорок, пятьдесят, шестьдесят секунд… Затем постепенно всё его лицо странным и таинственным образом преобразилось, удивлённое выражение сменилось довольной миной, сначала едва заметной, но становящейся всё явственнее, пока наконец лицо не засияло неистовым восторгом. Впервые за долгие месяцы Адольф Найп улыбнулся.

— Ну конечно, — сказал он вслух, — это же смех, да и только. — Он снова улыбнулся, приподняв верхнюю губу и странно-чувственным манером обнажил зубы. — Идея восхитительная, но до того неосуществимая, что о ней думать не стоит.

Но с этой минуты Адольф Найп не мог уже думать ни о чём другом. Идея буквально захватила его, сначала потому, что в ней он увидел возможность какой бы бесконечно далёкой она ни казалась — самым что ни на есть дьявольским образом отомстить своим злейшим врагам. Уже с одной этой точки зрения он праздно тешился ею минут, наверное, десять или пятнадцать, затем вдруг поймал себя на том, что рассматривает её на полном серьёзе, как практическую возможность.

Он взял бумагу и сделал несколько предварительных набросков. Но мало чего добился. Он чуть ли не сразу обнаружил, что столкнулся со старой истиной: машина, сколь бы изобретательна она ни была, не способна мыслить самостоятельно. Ей под силу только те задачи, которые могут быть выражены математически, причём с одним, и только одним, правильным ответом.

В этом состояла основная трудность. Обойти её казалось невозможным: мозга у машины быть не может. Но с другой стороны, у неё может быть память, разве не так?

У их собственной ЭВМ память была великолепная. Благодаря обыкновенному превращению электрических импульсов, пропускаемых через столбик ртути, она была в состоянии запоминать по меньшей мере 1000 чисел разом, извлекая одно из них именно в тот момент, когда это нужно. Нельзя ли в таком случае создать на этом принципе секцию памяти почти неограниченного объёма? Ну так как же?

И тут вдруг его осенила одна яркая, но простая истина, а именно: в английской грамматике правят законы чуть ли не математические по своей строгости! Если задать слова и смысл высказывания, тогда, следовательно, будет только один правильный порядок расположения этих слов. Ан нет, подумал он, это не совсем так. Во многих предложениях есть несколько равноценных позиций для слов и фраз, каждая из которых может оказаться грамматически правильной.