Дэвид Зинделл - Экстр

– Мы должны извиниться перед вами за слова старейшины Бертрама. Грань между подлинной страстью к Богу и обыкновенной горячностью тонка, как лезвие бритвы. Трудно порой судить, перешел ее человек или нет.

– Да, трудно, – согласился Данло.

– Мы просим также извинения за поступок старейшины Джанегга. Мы все еще пытаемся обнаружить, как ему удалось пронести тлолт в зал Койвунеймина.

– Возможно, ему помогли.

– Нам не хочется верить, что кто-то из наших детей вступил в заговор, чтобы убить вас.

– Но ведь одни люди всегда убивали других?

– О да. Но как ни ужасна программа убийства, есть другие, еще более страшные. Вы были гостем в нашем святом Храме. Заговор, имеющий целью убить вас в этом священном месте, есть заговор против нас, против самого сана Верховного Архитектора. Следовательно, это хакр против Бога.

– Хакр?

– Сознательное негативное действие. Подчинение программе, противной вселенской Программе Бога.

– Понятно.

– Нам хотелось бы верить, что старейшина Джанегг действовал один. И что причиной этих действий был талав.

– Талав – это сбой в чьем-то личном программировании, да?

– Совершенно верно, сбой. Каждый из нас может подпасть под влияние негативных программ, ведущих человека к заблуждению.

К безумию, подумал Данло, вспомнив взгляд Джанегга и глаза других, которых он встречал прежде. Лишиться разума возможно всегда.

– Остается, однако, загадкой, – продолжала Харра, – как Джанегг сумел войти в Храм неочищенным, не освободившись от своего талава или хакра.

Данло, жуя хлеб, вспомнил судьбу своей бабушки, дамы Мойры Рингесс, и спросил:

– А не мог ли воин-поэт запрограммировать старейшину Джанегга на убийство?

Этот простой вопрос заставил Харру удивленно вскинуть брови.

– Мы не уверены, что вы подразумеваете, говоря “запрограммировать”.

Данло съел кусочек горьковатого тильбита и стал объяснять, как воины-поэты в давние времена разработали технику слель-мимирования, которой пользовались для ликвидации и контроля. Они заражают свою жертву микроскопическими роботами-бактериями, и те через кровь попадают в мозг. Там эти микросборщики заменяют нейроны миллионными слоями органических схем, мимируя разум и превращая человека в рабски повинующуюся машину. Кроме того, воины-поэты знают тайные наркотики, которые используют для контроля над людьми. Есть ли возможность, что Малаклипс мимировал старейшину Джанегга или впрыснул ему такой наркотик?

– Мы так не думаем, – ответила Харра. – До Койвунеймина Малаклипс и старейшина Джанегг ни разу не встречались.

– Странно все же, правда? Малаклипс, видимо, был готов убить старейшину Джанегга, как только тот убьет меня. Ликвидировать убийцу – это старая методика. Она известна еще с тех времен, когда Александр убил своего отца Филиппа Македонского на Старой Земле.

– Мы мало что знаем о Старой Земле, – вздохнула Харра и снова прикрыла глаза, как бы творя молитву. Потом осторожно надкусила тильбит и сказала: – Нам хотелось бы верить, что Малаклипс убил старейшину Джанегга случайно.

– Не странно ли, что эта случайность сделала открытие правды невозможным?

– Пожалуйста, скажите, что думаете об этом вы.

– Когда пуля взорвалась у старейшины Джанегга в голове, спасти его индивидуальность стало невозможно, да?

– Да. Взрыв полностью уничтожил его мозг и сделал невозможным закладку программ личности старейшины Джанегга в вечный компьютер. Ему отказано в преображении, и это страшная судьба. Но мы верим, что его еще можно спасти.

– Правда?

– В конце времен, в точке омега, когда Эде и вселенная станут единым целым, все Достойные будут спасены. Эде вберет в свою бесконечную память всю материю и энергию – и загрузит всю когда-либо существовавшую информацию. И тогда Он вспомнит старейшину Джанегга. Он запустит программу его души и его личности, и старейшина Джанегг вместе с другими Достойными Архитекторами будет жить вечно.

Данло, стараясь подавить улыбку, потер шрам над глазом.

– Значит, через сто миллиардов лет мы наконец узнаем, зачем старейшина Джанегг пытался убить меня. Но теперь расшифровать программы его погубленного мозга невозможно.

– Это так, – признала Харра, показав этим, что понимает позицию Данло. – Мы тоже думали об этом. Если заговор с целью убить вас действительно существовал, если кто-то запрограммировал старейшину Джанегга на убийство, а затем планировал убить его самого – тогда любой вид смерти, оставляющий мозг нетронутым, поставил бы заговорщиков под удар.

– Ведь ваши сканеры способны считывать память уже мертвого, но не пострадавшего мозга?

– В стадии умирания это, во всяком случае, возможно. – Харра выпила немного чая. – Но нам не хочется верить, что Бертрам Джаспари или кто-либо другой мог запрограммировать старейшину Джанегга на вражду и ненависть к вам.

– Ненавидеть способен любой. – Внезапная боль прошила голову Данло, и он зажал глаза рукой, как будто это ему выстрелили в мозг из тлолта. – Любой способен… изнутри, сам по себе.

– Да, любой, – согласилась Харра. – Чудо в том, что вы исцелили старейшину Джанегга от его ненависти.

– Но я…

– Вы очистили его от этой страшной негативности своим дыханием и светом своих глаз. Мы видели это собственными глазами, пилот. Видели, как вы переписали эту ужасную программу.

– Но Джанегг сам исцелился. Я только сыграл ему мелодию.

Харра, приложив руку к чайнику, устремила на него долгий взгляд.

– “Человек, не знающий страха, который исцелит живых”.

Данло улыбнулся при мысли о том, что Харра и другие Архитекторы могут видеть в нем исполнителя их древнего пророчества, но тут же посерьезнел.

– Я никого не исцелил. Старейшина Джанегг мертв.

– Мы думаем, что вы человек редкий и необыкновенный.

– Да нет же, я только…

– И какие замечательные вещи вы совершаете! Кто бы мог подумать, что вы наденете на себя священный шлем и найдете дорогу в наш Храм?

– Но разве шлем лежит на алтаре не для того, чтобы гости могли присутствовать на вашей контактной церемонии?

– Да, это так. Но мы еще ни разу не принимали у себя наманов.

– Даже наманы, – улыбнулся Данло, – умеют находить дорогу в кибернетических пространствах.

– Известные нам прежде наманы этого не умели. И даже дети Церкви долго обучаются протоколу контакта с компьютером.

– Но я – дитя звезд. Я пилот легкого корабля, а у пилотов вся жизнь проходит в контакте с компьютером.

– И вам знакомы все степени воспроизведения?

– Больше, чем кому-либо в Ордене, исключая цефиков.

Харра отпила еще глоток и вздохнула.

– Некоторые скажут, что мы должны были убедиться в этом, прежде чем предоставлять вам священный шлем.