Дэвид Зинделл - Экстр

Как плохо они видят меня, думал Данло. Как мало желают видеть.

Но некоторые Единства, возможно, видели его лучше, чем ему представлялось. Вернее, он вызывал у них больше надежд, поскольку они сосредоточивались на тех его чертах и талантах, которые, по их мнению, делали его идеальным послом к Архитекторам Старой Церкви. Эти Единства стояли за то, чтобы открыть ему местонахождение Таннахилла, но другие, видимо, еще колебались. Способность доверить свою судьбу этому странному пришельцу со звезд почти не укладывалась в их мировоззрение.

Горячие дебаты о том, как им следует поступить, продолжались долго. Такие Единства, как Аэзир, Нинлиль и Шахар, решительно возражали против передачи Данло какой-либо информации о Таннахилле. Их бурные эмоции проявлялись в пульсации рубиновых огней. Затем Шахар, который до сих пор выражал свое несогласие чуть ли не криком, вдруг переменил свое мнение, решил проявить рассудительность, озарил Данло своим светом и выступил с поразительным предложением: Мы приглашаем Данло ей Соли Рингесса разделить наше Единство. Мы хотели бы узнать его поближе, изнутри, приняв его разум в свой. Лишь тогда мы сможем решить, следует ли показывать ему искомую им звезду.

Шахар пообещал, что, если Данло сумеет убедить его в своей правоте, он будет отстаивать его, Данло, дело перед другими Единствами, особенно перед Нинлилем, Шивой и их многочисленными сторонниками, возражающими против открытия любой информации. Откровенность этого предложения, пусть даже разумного во многих отношениях, шокировала обычно безмятежные Единства. Это было все равно как если бы одинокая женщина предложила совершить совокупление с инопланетянином иного вида – или с собакой.

Согласен ли ты разделить нашу сущность, Данло ей Соли Рингесс?

Над прудами повисла тишина. Катура Дару и другие светозарные, еще не вышедшие за пределы самих себя, смотрели на Данло с завистью и почтением, а 4084 Трансцендентальных Единства замерли без движения, как звезды в зимнюю ночь. Абраксас, Маралах, Мананнан и Тир – все ждали в сияющем молчании, оплетающем Данло световой сетью.

– Хорошо, – сказал Данло звонко и смело, хотя в животе у него крутило так, словно он поел несвежей рыбы. – Я разделю ваше Единство.

Тогда войди.

Светозарный Данло пристально посмотрел на Шахар, улыбнулся странности того, что намеревался сделать, поклонился и сделал свой первый шаг навстречу Единству.

Несуществующее (материальное) преходяще,

вечное (душа) не претерпевает изменений.

Бхагавад-гита, 2:16

Светящаяся сфера по имени Шахар отделилась от других Единств и подплыла к Данло. Она висела всего в нескольких дюймах над плоской мокрой скалой, и Данло почему-то понял, что должен идти в ее свет, как в открытую дверь. Он понял это и пошел, осторожно ступая по скользкому камню.

Свет Шахара был так силен, что он заслонил рукой глаза. Когда он подошел совсем близко, Единство разверзлось перед ним, подобно пасти кита. Шахар поистине был велик и красив, как кит-косатка – а возможно, столь же свиреп, плотояден и дик.

Неужели это так трудно, Данло ей Соли Рингесс?

Данло сделал последний шаг к Шахару, и ему показалось, что он вступил в чистый пруд – или, скорее, вошел в радугу.

Все метафоры, по правде говоря, утратили силу внутри этого сияющего существа по имени Шахар. На миг светозарное тело Данло слилось с телом Единства, и это было так, будто он пил из бутылки жидкое вино света. Хмельной свет чуть не поглотил его целиком, но Данло помнил, кто он в реальности и как оказался здесь.

Вот она, ловушка, о которой предупреждал меня Эде, подумал он. Этот золотой свет – мед, а я – пчела.

Данло закрыл глаза и попытался вспомнить свое подлинное “я”, сидящее на красной подушке в зале собраний. Там же, в ярком пластиковом роботе, сидит настоящая Лиесвир Ивиосс, а другие десять частей Шахара сидят в других залах собраний или лежат в темных комнатах квартир, думая свои индивидуальные мысли и переживая свои индивидуальные чувства. Они воспроизведены в Поле так же, как и Данло, – только они составляют Единство и поэтому временно лишены индивидуальности. Они сошлись там, на великой горе над водопадом, и слились в Единство по имени Шахар. У них все общее: мысли, мечты и эмоции. Они дополняют мысли друг друга и обтачивают свои индивидуальные “я”, чтобы взаимно дополнять свои темпераменты. Их чувство отдельности испаряется, как льдинка под жарким солнцем, и они соединяются в общую световую сферу.

Шахар лукав, подумал Данло, но сам себя считает тонким и талантливым.

Данло открыл глаза и увидел Шахар изнутри, где свет его существа был не столь ярок и уже не слепил глаза. Прозрев снова, Данло стал сознавать присутствие других людей, составляющих плоть и душу Шахара. Их было одиннадцать, и каждый воспроизвел себя в той же светозарно-радужной форме, что и сам Данло. Он узнал Лиесвир Ивиосс по ярко-алым линиям страсти и гордости. Другие трансценденталы ассоциировались с другими именами: Германа Палл, Сул Ивиасталир, Иврия Таль, Мараль Аштрот, Адаль Дей Чу, Хусмахаман, Атара иви Химене, Дункан Ививич, Ананда иви Ситисат и Ордандо Эде.

Но имена в сияющих пределах Шахара не имели значения.

Значение имели только высшие качества личности, различные аспекты добра, правды и красоты, из которых и создавалось Единство. Это созидание высшего целого из многих частей было непрерывно длящимся произведением искусства. В некотором смысле Шахар всегда оставался незавершенным; душа этого эволюционирующего существа росла непрерывно и во всех направлениях, как фравашийский ковер, одна золотая нить за другой.

Я тоже должен добавить что-то в их ткань, подумал Данло.

На один момент или навечно.

Ему казалось, что Лиесвир Ивиосс и ее соединники ткут Шахар движениями своих сияющих тел. Они порхали, как бабочки, кружились, ныряли, взмывали и парили в общем облаке света, творя свой бескрылый, невесомый, почти вневременной танец. Двое из них, например, Иврия Таль и Мараль Аштрот, постоянно совокуплялись – но не в человеческом смысле, не так, как это делают мужчина и женщина: у всех соединников, включая и самого Данло, между ног не было и намека на грубые, животные половые органы.

Они соединялись скорее как призраки, пронизывая друг друга своими светящимися телами, как две амебы, раскрывающие свои внешние мембраны и сливающие воедино свою цитоплазму. Если процесс шел успешно, двое (а иногда и трое) человек становились единым целым; это единое двуполое существо росло и сияло все ярче, руки у него делались длинными, как у эталона из миров Бодхи Люс, глаза горели, как звезды. В каждый момент внутри сферы Шахара существовало только десять или девять, а иногда только восемь, семь или шесть индивидуальных существ. Наибольшей завершенности Шахар достигал, когда все одиннадцать его частей полностью сливались в Одно – то Трансцендентальное Единство, которое опьяняло Данло своим медовым голосом и затягивало его в глубину, как пилота, попавшего в поле гравитации голубой звезды-гиганта.