Георгий Мартынов - Гость из бездны (сборник)

— Собственности не существует, но есть частное владение. Дом принадлежит человеку, пока он в нем живет. То же и со всем остальным. Тот костюм, который сейчас надет на вас, принадлежит не всем, а только вам, не правда ли?

— Я думал, что слово «частный» давно забыто.

— Оно не хуже других и означает то, что надо. Можно сказать «личный» — это одно и то же.

— Слова остаются, но меняется смысл, — заметил Котов.

— Совершенно верно.

Когда обед кончился, Владилен сказал:

— Можно убрать!

И рама, как называли верхнюю часть стола, снова исчезла. Но на этот раз она опустилась не столь стремительно, и они смогли проследить за ее движением. На месте рамы тотчас же появилась другая — пустая и чистая.

— Хотелось бы посмотреть, как все происходит там, внизу, — сказал Котов.

— Я думаю, это можно будет устроить. Но входить в это помещение нельзя без механика, — пояснил Владилен.

— Все же мне кажется, что народу на улицах не так много, — заметил Второв, когда они вышли из столовой. — Население Ленинграда, вероятно, во много раз увеличилось с нашего времени, а раньше людей было больше.

— Сейчас самая рабочая пора, — сказала Мэри, — Люди на работе. А что касается количества населения, то полгода назад в Ленинграде было восемнадцать миллионов четыреста сорок одна тысяча человек.

— Откуда вы знаете так точно?

— Это моя специальность. Я работала в статистическом управлении. Чтобы обеспечить людей всем необходимым, надо знать количество населения в каждом населенном пункте. Учет ведется постоянно. Иначе поток продукции может оказаться недостаточным или чрезмерным.

— Вероятно, заводы работают всегда не на полную мощность?

— Разумеется. Резервы обязательны, на случай непредвиденного увеличения населения. Но случается, правда, редко, что заводы приходится загружать полностью.

— Как же поступают в таких случаях? Строят новые?

— Иногда. Но это не так просто. Завод не построишь в один день. Если количество населения грозит превысить емкость города, а на постройку новых домов и заводов нет времени, город закрывают, то есть желающим въехать отвечают, что места нет. Или же обращаются к уже живущим с просьбой переехать в другой город. Обычно на такую просьбу отзывается больше людей, чем нужно. Ведь никто не связан местом работы, трудиться можно везде. В настоящий момент Ленинград имеет резерв на полтора миллиона человек.

— Еще раз, — улыбнулся Второв, — откуда вам известна эта цифра?

— Я уже сказала, что моя профессия, и любимая при этом, — статистика. Сейчас я не работаю по специальности, меня прикрепили к Дмитрию, а теперь и к вам. Но привычка заставляет меня ежедневно прослушивать сводки.

— И вы их запоминаете?

— Невольно. Хорошая память необходима работникам статистических управлений.

— Выходит, — сказал Волгин, — что я оторвал тебя от любимого дела. Мне очень жаль.

— Я сама предложила свои услуги. Для дочери Люция это было естественно. И потом любая работа приятна, если она приносит пользу.

— Пребывание возле меня ты считаешь работой?

— А разве не так? Ведь я делаю не личное, а общественное дело.

Волгин был обескуражен такой откровенностью.

— Если так рассуждать, — сказал он, — то и мы, которые ничего не делаем, а только осматриваем Землю, заняты работой.

— Вы на особом положении. Но, в сущности, вы заняты полезным трудом. Вы знакомитесь с жизнью того общества, в котором будете трудиться. Вас можно сравнить с подростками, которые еще не работают, а учатся. А ведь про них нельзя сказать, что они ничего не делают.

— Допустим, — вмешался в разговор Владилен, — что ты сидишь в кресле и читаешь книгу или смотришь ее. Как ты считаешь, чем ты занят?

— Отдыхом.

— Не совсем так. Книга расширяет твой кругозор, дает тебе новые знания, а следовательно, делает тебя более полезным членом общества.

— Тогда и отдых, и питание — все работа.

— Безусловно. Человек всегда трудится, так или иначе. Абсолютно ничего не делать невозможно. Это смерть.

— Оригинальная философия, — заметил Второв, который и без перевода понял все, что было сказано.

— Человек называет трудом то, что приносит непосредственно осязаемый результат, например, труд на заводе или в каком-нибудь управлении, — продолжал Владилен. — Все остальное он называет отдыхом, но это чисто внешнее разделение. Безусловным отдыхом является только сон.

— Об этом мы еще поспорим, — сказал Волгин. — А что тут? — спросил он, указывая на дом, мимо которого они проходили.

Между деревьями мелькали фигуры людей, одетых, или, вернее сказать, раздетых, как на пляже. Они перебегали с места на место, занятые не то игрой, не то спортивными соревнованиями. Слышался веселый смех.

— Видимо, учебный комбинат, — ответила Мэри. — У детей перерыв в занятиях.

Волгин пригляделся. Это, действительно, были дети, хотя в первый момент он принял их за взрослых. Волгин все еще не привык к высокому росту современных людей. Дети в возрасте от десяти до четырнадцати лет были почти его роста.

— Зайдем, — предложила Ксения. — Я еще не видела детей.

— А это можно? — спросила Мельникова.

— Я думаю, можно, — ответила Мэри. — Только ваше появление вызовет большое волнение. Дети так непосредственны…

— Не беда, — сказал Второв. — Доставим им удовольствие.

От тротуара к зданию комбината вела широкая аллея, вымощенная огромными каменными плитами. Непосредственно к дому примыкала обширная площадка, заполненная играющими детьми. Их было не менее пятисот.

Появление неожиданных гостей первым обнаружил мальчик лет двенадцати, который в своем стремительном беге за мячом налетел прямо на них. В руках у него было что-то вроде теннисной ракетки.

Наткнувшись на группу взрослых людей, мальчик остановился. На нем были только трусики серебристого цвета и такие же туфли. Стройное, хорошо сложенное тело покрывал бронзовый загар. Светлые, крупно вьющиеся волосы, открытый чистый лоб, большие темные глаза. По-детски слегка припухлые алые губы приоткрылись, обнажая безукоризненную линию зубов. Поза, в которой он остановился, была непринужденна, изящна, плечи свободно развернуты. В его внешнем облике все указывало на привычку к физическим упражнениям.

— Какой очаровательный ребенок! — тихо по-русски сказала Мельникова.

Мальчик услышал слова незнакомого ему языка. Его глаза, до этого выражавшие только удивление (очевидно, посторонние сюда никогда не заходили), внезапно стали напряженно-внимательными.

Было похоже, что он только сейчас увидел, кто перед ним. В следующее мгновение радостная улыбка и выражение растерянности на лице показали, что он все понял.

Он стремительно повернулся и, подняв обе руки, крикнул так звонко, что заглушил голоса и смех на площадке: