Гарриет Зиннес - Крылья

В этом самом месте он сообразил, что девчонке не до разговоров - она буквально впихивала его в себя - и он, кстати, не сопротивлялся. Режиссер что - решился показать настоящий половой акт? Или... о Господи, может, он вовсе и не на Бродвее, а в каком-нибудь поганом порнофильме? А может, его похитили и забрали в будущее, где такие штуки на сцене - законны и в порядке вещей? Какая же это страна? Какой театр, какой город? И самое главное - в какой ПЬЕСЕ он играет и ГЛАВНАЯ ЛИ у него РОЛЬ? Но тут его неожиданно хлестануло оргазмом, а потом он, как ошпаренный, отпрянул от девчонки - все-таки она была всего лишь девчонкой - и, уронив руки, растянулся на кровати. "Маленькая ведьмочка, - сказал он без особой враждебности, - все соки из меня вытянула. И, поверить в это не могу, я получил удовольствие. Но как называется эта пьеса? Что это за спектакль?"

Когда он наконец пришел в себя и обернулся к той половине кровати, где, по идее, должна была лежать девчонка, - обнаружил, что там никого нет. Нет, может, конечно, она в ванной... он прождал Добрые десять минут. Ни-че-го. Сил вставать и искать не было, и он решил позвать. Стоп, он даже не знает, как ее зовут! "Эй, девочка, - заорал он, - девочка, ты где? Выходи из ванной, давай скорее, я еще кое о чем хочу тебя спросить!" Нет ответа. "Девочка, - крикнул он громче, - ты где?" Нет ответа. Куда ж запропастилась эта девчонка? Ох, видно, придется все же подниматься и идти на поиски. И он поплелся в ванную, совершенно голый, а между прочим, даже при любовниках своих никогда голым по квартире не бегал, такой у него были закон жизни - НИКОГДА НИ ПЕРЕД КЕМ ДО КОНЦА НЕ РАСКРЫВАТЬСЯ. Дверь ванной распахнута настежь. Внутри - пусто. Он яростно промчался по всей квартире. Девчонка отсутствовала как класс. И что ему теперь делать - нагишом на улицу, что ль, бежать ее разыскивать? Только этого и не хватало. Надо бы сначала заскочить в спальню, одеться. Он ринулся бегом, с размаху долбанулся бедром о лучший свой мраморный столик... и грохот разбившейся вдребезги любимой настольной лампы ("Тиффани", не как-нибудь!) привел его в разум. "Да это ж великолепная возможность избавиться от нее! Зачем, черт подери, мне ее вообще искать? Она что - так меня заколдовала, что я уж собственной удачи в упор не вижу?!" Дрожа от нежданного восторга негаданного счастья - возможности избавиться от этой малолетней ведьмачьей твари, - он, по-прежнему голый, присел на краешек своего милого, дорогого (во всех отношениях) кожаного кресла, ухватился за подлокотники и принялся собираться с мыслями... Когда не знаешь, что делать, лучше не делать ничего. До этого он додумался быстро. Стало быть, с ума еще не сошел. Может рассуждать трезво и здраво. Что, значит, у нас случилось? Маленькая ведьмочка его захотела, выследила и поимела. Что поимела - это он понимал четко. Ну, слава Богу, кошмар закончился. С чувством глубокого облегчения он поудобнее откинулся на спинку кресла. Устало, но блаженно прикрыл было глаза... и вдруг откуда-то сверху - звонкий голосок: "Прощай, мой ненаглядный. Ты был великолепен!"

Он вскинулся - и как раз вовремя. Вовремя, чтоб увидеть, как девчонка, расправив черные крылья, вылетает из распахнутого окна гостиной. Счастье еще, что окно - огромное, мелькнула у него мысль. Нет, прав, прав был Джон, когда выбрал именно эту квартиру...