Грегори Бенфорд - Панорама времен

— Решили попытаться перебросить ресурсы, выделенные для эксперимента в Индийском океане, сюда, чтобы локализовать цветение водорослей. Правда, я не уверен, что это поможет. Там еще не закончили проверочных испытаний.

Кифер задумчиво барабанил пальцами по плитке кофейного столика, а потом спросил:

— Вы видели цветение?

— Я пролетал над ним. Отвратительное зрелище. Рыбацкие деревушки просто в ужасе.

— Думаю, мне нужно съездить туда, — пробормотал Кифер, обращаясь скорее к себе, чем к Петерсону. Он встал и начал ходить по комнате. — Знаете, у меня такое ощущение, что здесь что-то не то. — Да?

— Один парень в нашей лаборатории считает, что процесс будто изменяет сам себя. — Кифер помахал рукой, как бы отгоняя эту мысль. — Все это, конечно, только предположения. Если что-нибудь здесь прояснится, я вам сообщу.

— Прояснится?

— Сработает в наших экспериментах, я хотел сказать.

— Теперь понятно.

Петерсон покинул институт Скриппса позже, чем планировал. Он принял приглашение Кифера пообедать, чтобы завязать приятельские отношения — это всегда пригодится. Человеку становится сложнее возражать вам, если вы выпили и закусили в одной компании, вместе пошутили, какой бы скучной до этого ни казалась беседа.

Лимузин Петерсона и следовавший за ним по пятам автомобиль с охраной прибыли в центр Ла-Ойи. Там у Петерсона была намечена встреча в Первом федеральном сберегательном банке Сан-Диего — массивном, приземистом здании, окруженном кольцом различных магазинов. Петерсон даже начал подумывать, не приобрести ли какой-нибудь сувенир, как говорится, “для дома на память о войне”. В молодости он часто покупал подобные сувениры, но, немного поколебавшись, решил отказаться от этой затеи. В магазинах все очень дорого, и хотя курс доллара оставался неустойчивым, положение с фунтом казалось еще хуже. Об этом не стоило бы и задумываться, если бы в магазинах действительно оказались интересные вещи. Но покупателям предлагались различные безделушки, разукрашенные настольные светильники и аляповатые пепельницы. Петерсон поморщился и отправился в банк.

Управляющий банком встретил его у входа. Охрана Петерсона явно произвела на него сильное впечатление.

Да, конечно, его предупредили о визите мистера Петерсона. Да, разумеется, они произвели поиски в банковских записях. В кабинете управляющего Петерсон сразу же перешел к делу:

— Ну так как?

— Сэр, для нас это явилось настоящим сюрпризом, — очень серьезным тоном произнес управляющий. — Абонентский ящик с оплатой, оговоренной десятилетия назад. Это, знаете ли, нетипичная ситуация.

— Совершенно верно.

— Я… Мне сказали, что у вас нет ключа к этому ящику… — Он явно надеялся, что у Петерсона все-таки есть ключ и это сможет впоследствии избавить его от длительных объяснений со своим руководством.

— Правильно, ключа у меня нет. Но разве у вас не записано, что абонентский ящик зарегистрирован на мое имя?

— Да, но я не понимаю…

— Проще сказать, речь идет о национальной безопасности.

— Все же без ключа владелец…

— Вы меня поняли? Вопрос национальной безопасности. Мы не можем терять время. — Петерсон одарил чиновника одной из лучших своих улыбок, предназначенных для таких случаев.

— Заместитель госсекретаря частично объяснил мне суть дела по телефону. Я переговорил со своим начальством, однако…

— Ну вот и хорошо. Я рад, что все завершилось так быстро. Всегда приятно, когда работа делается оперативно.

— Да, мы стараемся.

— Мне бы хотелось быстренько взглянуть на то, что в ящике, — проговорил Петерсон, и в его голосе зазвучал металл.

— Прошу вас, сюда…

После того как они прошли процедуру подписей и отметки времени, перед ними со звуковым сигналом открылась стальная дверь. Управляющий нервно порылся в связке ключей, затем нашел нужный ящик и выдвинул его. Однако, прежде чем окончательно сдаться, он еще некоторое время колебался.

— Благодарю вас, — вежливо прошептал Петерсон и немедленно отправился в соседнюю маленькую комнату, где мог рассмотреть содержимое ящика наедине.

Это была его идея. И она ему очень нравилась. Если то, что говорил Маркхем, — правда, значит, можно обратиться к кому-то в прошлое и изменить настоящее. Конечно, пока неясно, как такие действия отразятся на их жизни. Поскольку прошлое, которое они сейчас рассматривают, вполне может оказаться результатом действий Ренфрю, то как его отличить от того прошлого, которое не существовало, но могло бы существовать? Вообще, как сказал Маркхем, наш взгляд на время является ошибочным, поскольку если уж вы запустили пучок тахионов между двумя какими-то моментами, то они оказываются навсегда замкнутыми в неразрывный контур. Однако Петерсону достаточно знать, что между двумя моментами можно осуществить связь. В идеализированном эксперименте Маркхема этот вопрос сильно запутан, поэтому Петерсон предложил своеобразную проверку. Действительно, необходимо послать в прошлое пробную информацию о состоянии океана, но требовалось попросить кого-то ответить, что такая информация принимается там, достигает адресата. Если это подтвердится, то Петерсон убедится, что все не пустопорожняя болтовня. Поэтому за два дня до отъезда из Лондона он приехал к Ренфрю и передал ему для отправки в прошлое конкретное сообщение. У Маркхема имелся список групп экспериментаторов, которые гипотетически могли бы принять послание на своих установках ядерного магнитного резонанса. Сообщение направили всем этим группам — в Москву, Нью-Йорк, Ла-Ойю — и попросили установить абонентский ящик с четкой надписью и ответом для Петерсона внутри. Петерсон не мог отправиться в Москву, не объясняя сэру Мартину, для чего он это делает. Нью-Йорк в данный момент представлял угрозу из-за засилья террористов. Оставалась Ла-Ойя.

Петерсон почувствовал, как участился его пульс, когда он услышал щелчок и крышка абонентского ящика открылась. Он увидел внутри пожелтевший лист бумаги, сложенный вчетверо. Петерсон вынул листок, разгладил его и прочитал: ПОСЛАНИЕ ПОЛУЧЕНО ЛА-ОЙЯ. И все. Его сразу охватили два противоречивых чувства: с одной стороны — бурная радость, а с другой — досада, что он не попросил о большем. Он с огорчением понял, что мечтал не о такой реакции этого типа, получившего сообщение. Петерсон почему-то решил, что он выполнит указание, а затем напишет, как получил послание и как воспринял его, или по крайней мере сообщит, прохвост эдакий, что-нибудь о себе.

Петерсона переполняла гордость от того, что он провел этот эксперимент самостоятельно. Неожиданно он задумался о том, что это значит — быть ученым, совершать открытия и видеть, как перед тобой распахивается целый мир, пусть даже на мгновение.