Федор Кабарин - Сияние базальтовых гор (Художник Б. Бобров)

— Может, попросить Дмитрия Дмитриевича связаться с Первомайском?

— Конечно, Тоня. И как ты раньше об этом не подумал?

Антон Савельевич позвонил Вахрушеву. Но его на месте не оказалось. Ответила секретарь:

— Обычной связи с Первомайском нет. А по особой линии без Дмитрия Дмитриевича не смогу вас соединить. Он скоро приедет. Приезжайте и вы к нам. Отсюда и поговорите, а ваш телефон переключить на особую линию нельзя.

Через полчаса позвонил Вахрушев.

— Вы спрашивали меня, Антон Савельевич?

— Да, Дмитрий Дмитриевич. Понимаете, Зина уехала в Первомайск в командировку.

Должна была вернуться ещё в воскресенье, и нет до сих пор. Волнуюсь, хотел попросить Вас связаться с Первомайском по особой линии.

Дмитрию Дмитриевичу было известно об исчезновении Зинаиды Споряну. Ему сообщил об этом Галаджи. Пока Споряну излагал причины своего беспокойства, Вахрушев напряжённо думал: «Что ему ответить? Да ещё так, чтобы прозвучало правдоподобно?..» — Он выслушал Споряну и неожиданно для себя нашёл выход.

— Антон Савельевич, одну минуточку — звонят. — Он зажал в ладони трубку телефона, чтобы не слышал Споряну, и снял трубку «вертушки». — Начальника КГБ… Сильвестр Антонович?.. Здравствуйте. Ну, как поиски Зинаиды Петровны?.. Да-а-а. Споряну волнуется, видимо, сердце подсказывает неладное. Просит связаться с Первомайском… Неприятная история… Отвечать придётся, генерал, нам обоим… А спрашивать за такой промах будут круто… действуйте энергичнее… Хорошо, до свидания. — Он положил трубку «вертушки» и вернулся к разговору со Споряну: Антон Савельевич, подождите минутку, я позвоню в Первомайск… Соедините Первомайск, — сказал он, не поднимая трубки телефона особой линии… Почему не работает?.. Что?.. На другой линии? Когда устраните повреждение, позвоните. — Он поднял и положил обратно трубку одного из телефонов, чтобы создать впечатление состоявшегося разговора. И Споряну поверил. Стукнув погромче трубкой, Вахрушев сказал:- Антон Савельевич, повреждение на линии.

— Я слышал, Дмитрий Дмитриевич.

— Вы не волнуйтесь. Устранят повреждение — я выясню, где Зинаида Петровна, и позвоню вам.

Вахрушев положил трубку и задумался… Споряну вернулся в свою комнату, взял книгу, прилёг на тахту.

Город казался вымершим. Жители отсиживались дома, пережидая непогоду. Да и рискованно было во время бури появляться на улице: порывами ветра человека сбивало с ног. Время от времени проплывёт на малой скорости по асфальту одинокая машина, и вновь та же косая пелена дождя, отклоняемая стремительным порывом ветра, и снопы брызг, бросаемых в окна. В комнате гнетущая тишина, в которой звонко отдаются удары маятника стенных часов.

Антон Споряну так углубился в чтение, так увлёкся смелым полётом фантазии автора «холодного двигателя», что забыл обо всём на свете. Шум за окном ему казался тем естественным состоянием, при котором он мысленно плыл сейчас высоко в стратосфере. Оказавшись в плену фантазии, он забывал про отложенную папиросу и закуривал новую. В пепельнице рос ворох недокуренных папирос и сожжённых спичек.

Младшая сестра Ира, воспользовавшись дурной погодой, писала подругам письма.

Елена Савельевна читала. Лукерья Ивановна гремела на кухне посудой.

Часы пробили без четверти двенадцать. Никто не заметил остановившейся у подъезда машины.

Неожиданный звонок заставил всех вздрогнуть. Ира вскочила.

— У подъезда машина!

Открыв дверь, она смерила незнакомца пристальным взглядом и строго спросила:

— Вам кого, гражданин?

— Можно видеть инженера Споряну? Ему личный пакет.

— Инженера Споряну просят, — громко сказала Ира и вежливо предложила: — Войдите.

Сорвав сургучную печать, Антон вынул из конверта сложенную вчетверо записку.

Текст гласил: «Ждём на даче с часу до двух. Непременно приезжайте. Машина в вашем распоряжении. — Галаджи».

— Разрешите обождать? — негромко спросил незнакомец.

Споряну резко обернулся и только тут заметил выглянувшие из-под плаща канты офицерской формы. Посмотрев на незнакомца в упор, Антон шагнул к нему.

— Ваши документы?

Капитан медленно расстегнул плащ и, улыбаясь, протянул удостоверение личности.

— Надеюсь, вам подпись на документе знакома так же, как и шофёр, который приехал со мной.

— Вполне возможно, — отрезал Споряну, возвратив удостоверение, быстрыми шагами направился к двери, сказав на ходу: — Подождите меня здесь! — Он вышел к машине и, узнав шофёра, молча вернулся в столовую. — Мама, мне нужно ехать, вызывает генерал Галаджи. — Заметив тревогу на лице матери, он подошёл к ней. — Ты, мамочка, не волнуйся! Ничего особенного. Обычная деловая беседа. Я скоро вернусь.

— Как скоро?

— Ну, во всяком случае, сегодня. Видите, как разыгралась непогода, может, дороги… Если задержусь до завтра, извещу.

Он накинул на плечи плащ и поднял капюшон. Через несколько минут машина развернулась и растаяла в пелене набежавшей полосы дождя.

Часы пробили двенадцать.

Шофёр вёл машину на второй скорости, то и дело нажимая тормоза. И Споряну, и капитан сидели молча, думая каждый о своём. Иногда, когда сильные порывы ветра бросали машину из стороны в сторону, они невольно хватались за опорные никелированные скобы.

За городом на гравийном полотне шофёр прибавил скорость. Порывы ветра стали ощущаться меньше, а километров через 10 почти прекратились совсем. Скоро миновали и пелену дождя. А ещё через пять-десять минут пошло сухое шоссе, где пыль была чуть прибита редкими дождевыми каплями. Споряну, заметив это, заинтересовался.

— Граница грозового циклона… Остановите-ка машину, посмотрим…

— Не опоздаем? — не спросил, а скорее предупредил сопровождающий его капитан.

— Одну-две минуты. Очень любопытно.

Оставшаяся позади полоса дождя тянулась непрерывной завесой с северо-востока на юго-запад. Края её скрывались где-то вдали, за горизонтом, а отвесная стена дождя, освещаемая солнцем, казалась гигантской, разноцветной, как радуга, кончающейся у земли пышными кружевами испарений.

— Странно, — громко сказал Споряну. — Обычно грозовые тучи идут фронтом высоких кучевых облаков. А тут, вместо кучевых шапок, пелена туманностей.

— Какие там туманы, — возразил шофёр. — На заре так полоснула молния да прогрохотал на своей колеснице Илья-пророк, что у меня минут двадцать в голове шумело.

— Где это? — с интересом спросил инженер. — Что-то не помню никакого грома.

Когда я проснулся, дождя ещё не было, только было темно от пыли и душно.

— А у нас было светло, как перед прожектором, — сказал шофёр. — Молния прямо пробороздила землю огненными полосами.

— И гром был?

— Ещё какой! Я никогда ещё не видел, чтобы в машине так дрожали стёкла, а тут даже жуть взяла.