Владимир Шевченко - В 2017 году

Когда начальник выключил мезонные молнии и поднялись чёрные стёкла — и буря, и смерч, как по волшебству, исчезли. Море успокоилось. Ярко засияло солнце.

Перераспределение циклонов и антициклонов, вызванное неслыханным мезонным взрывом на юге Тихого океана, давало себя знать и здесь. Серая непроглядная слизь ползла по унылому небу. И всё же столица, величавый город-сад, готовилась к празднику. Нет, это ещё не было столетие Великой Октябрьской социалистической революции — оно наступит через три недели. Это был праздник внеочередной, праздник падения последней державы-агрессора, праздник свободы, мира и дружбы народов, праздник великой победы над природой.

Но вот неожиданно восторг вырвался из миллионов грудей — это внезапно распались тучи, и столбы золотистого света косо легли на дома и парки. Золотой коридор всё расширялся, небо засверкало неповторимой своей синевой: солнце садилось в бурном море пурпурного огня, и золотые искры скакали по краям клубящихся и тающих туч.

Над городом медленно плыл Летающий дом — продолговатый купол необычайного сооружения. И за ним в небе тянулся, светлый чистый коридор, всё расширяющийся. Это и была Летающая станция управления погодой — подарок советских ученых своему народу, всему человечеству…

…Вечером в квартире на пятом этаже в столовой зазвенели тарелки и ложки: на стол накрывал Игорь, только что с трудом оторвавшийся от занесения событий дня в «Дневник пионерского отряда». Он сокрушался, что давно остыл обед (машина приготовила его ровно к 16.00), что его опять надо греть; сокрушался, что заказал его «на три персоны», а одна из них осталась с детишками на «Кахетии».

У входной двери весело заурчал звонок. В квартиру шумно входил дед Иван Данилович. Он на днях прибыл из научного городка «Пионерский», построенного в кратере Коперника на Луне.

Итак, обед на три персоны не пропадал даром! Игорь помчался на кухню. Часы пробили 21.00 — чудесный агрегат приступил к подаче ужина. Яичница! Но Иван Данилович сморщил нос… гм… м… На тарелках лежали какие-то почерневшие обугленные остатки вперемешку с белым порошком.

Дед рассматривал «рецепт» Игоря.

— Ай-да повар-грамотей! — громко захохотал он. — Нет, не следят нынче в школе за каллиграфией! Ну, как можно так писать? Не разберёшь «сало» или «соль», а «молоко» на рыбьи «молоки» смахивает… А машина, братец ты мой, хоть штука аккуратная и послушная, да вот собственного рассуждения не имеет. Думать — человек должен…

Владимир Иванович тем временем вызвал по телевидефону «Кахетию». С экрана улыбалась жена. А Нина стояла рядом с нею и кричала:

— Папа, а у нас был такой тёплый-тё-ёплый дождик!

…В окне, на небе вдруг появился Ленин. Телевизоры, установленные на крышах, передавали на небо, как на огромный экран, старинный, почти столетней давности, документальный фильм. Ленин — бессмертный Ленин — снова был со своим народом, с человечеством.

На крыльях мечты мы заглянули в будущее. Но наша фантазия не была оторванной от жизни, от перспектив науки. Всё, о чём вы сейчас прочли, уже существует в тех или иных чертежах инженеров, проектах учёных, намётках хозяйственных планов, в мечтах и замыслах писателей и поэтов, в широком размахе инициативы народов. И от нас самих зависит — упорным дерзновенным трудом превратить эти мечты в действительность, приблизить будущее. «Ум человеческий открыл много диковинного в природе и откроет ещё больше, увеличивая тем свою власть над ней» (Ленин).